Часов в пять Виталик позвал в один из сараев меня и Давида. Впрочем, здесь собралась вся группа, Виталик позвал меня последним. Достаточно большое помещение было завалено обычными холщовыми мешками, а прямо у входа были разбросаны детские вещи, выброшенные из таких же мешков. Обычные ношеные детские вещи, были и на самых маленьких.
Поздним вечером, загрузив в грузовик продукты и домашнюю птицу, которую пустили под нож, мы приехали на базу. На базе было довольно оживленно, а приехали мы последними. Встречал нас «Старшина», который, как наседка, оглядывал и ощупывал каждого выпрыгивающего из грузовика.
– «Старшина», – подозвал я его, – организуй всем моим выпить. Так, чтобы граммов по триста вышло, и завтра пусть спят до упора. – После чего обратился к неторопливо подходящему к нам «Сержу».
– «Серж», докладывай. Как прошло? – «Серж» был, как всегда, невозмутим и достаточно лаконичен.
– Что докладывать, Командир? В девятом часу отстрелялись. В хозяина три раза – девочки тренировались. Потом, как ты приказал, постреляли по окнам. Два часа из дома никто не показывался, затем двое одновременно в разных местах вылезли. Девчонки по паре раз выстрелили. Убили обоих. Еще постреляли куда придется, прибили собаку, вышибли все окна. «Дочка» сбила с дома флюгер, «Фея» ведро на колодце продырявила. И вся движуха, как ты говоришь. Заминировали колею и ушли. Весь день спали да за одним хутором наблюдали. Вместе как-нибудь скатаемся, сам посмотришь.
– Ладно. Сам так сам. Потом расскажешь. Завтра без пробежек, пусть отдыхают. Ты кого брал четвертым?
– Да девчонку из городских, ты же сам сказал. Нормально все.
– Что там у «Погранца»? – «Погранец» – самое слабое звено в нашей тройке. За него я опасаюсь все время. По моему разумению, к самостоятельной работе он не готов, но отправить старшим группы было просто некого.
– «Погранец» отличился. Неймется ему, обормоту. Вон он сам идет. – На «Погранца» стоило посмотреть. Чалму ему намотали знатную. Та чалма, что я Виталику в свое время для маскировки мотал, рядом не валялась. Он, видно, только от врача, но идет лыбится. Ща я ему полыблюсь, долбодон недоразвитый. Мне как раз пар надо выпустить.
– Ты мне еще скажи, что у тебя курсанта какого поцарапало, я тебе еще и задницу бинтами обмотаю, – начал я его кошмарить вместо приветствия. Хотя в душе перевел дух. Жив, и слава богу. Зато теперь будет повод подержать его на базе, а то он все время порывается в штыковую атаку сходить. Урод, ноги из подмышек.
– Не, Командир! Ты чего? Все хорошо. Целы все. – «Погранец» реально испугался. После Сарьи он на меня поглядывает с большим уважением, а в самой Сарье со мной боялись встречаться глазами все, кроме Виталика и Веры. Правда, я выглядел тогда как хорошо поевший кровосос – кровью я был заляпан весь, от макушки до пяток. Немецкую форму, что на мне была, пришлось просто выкинуть, так как раненого полицая я допрашивал, просто пластая его ножом, как свиной окорок, а его пальцы были раскиданы вокруг нас. Раньше меня до такой неконтролируемой ярости мог довести только литр хорошей водки, и необходимо было двое суток на реабилитацию.