— Да не может быть! Такая с виду сладкая, кругленькая, бедра такие роскошные. И ни разика не пробовала? Не целовалась даже? А говоришь, муж в рейсах торчал все время. А у тебя ни мужиков, ни баб не было?
Ника, ну прикинь, ты б ему и не изменяла. Никаких рогов, сплошной сахарок. Встала, и успокаивающе махнув рукой, мол, шучу, распахнула дверь.
Все еще осторожно ступая, подошла к лесенке, взвизгнула и прыгнула, неловко обхватывая себя за коленки. Бирюзовая вода ухнула, взорвавшись мощной сверкающей короной.
— Иди сюда! Ой, класс какой! Ника отрицательно помотала головой.
— Давай вылезай, еще погреешься и надо идти. Время, Ласочка. Имя мягко скользнуло по языку, скатываясь прозрачным леденцом, таким же, как нежная, совершенно белая кожа гостьи. Та плавала, кружась и ныряя, выныривала и ахала, отплевываясь от воды, и белые волосы плыли по бирюзе, укрывая худенькую спину, как тонкие водоросли. Белые на белом. Ника следила за тем, как Ласочка играет, сверкая маленькой попой и плоским животом, и радовалась, что та совершенно мирно от нее отстала, сразу же, как поняла, что Ника не по этим делам. Даже скажем так — чересчур быстро. Оказалось, Нике еще хотелось поупираться. Она поняла это и усмехнулась, мысленно награждая себя язвительными прозвищами. Нравится, когда по шерстке гладят, а, Куся-Никуся, вот приблудилась красотка, настоящая снежная королевишна, куда уж тебе, с твоей задницей и растяжками вокруг пупка, и глядит с восхищением, говорит всякие рискованные вещи, и тебе хочется, чтоб смотрела еще и говорила дальше. Все же что-то женское блядское в тебе есть, верная жена любимого мужа…
— Ника! — Ласочка уцепилась за поручень у ее ног, — мне что-то плохо… Узкое личико совсем побледнело, руки цеплялись за никелированную трубу, маленькие острые груди поднимались от лихорадочного дыхания.
Ника, нагибаясь, схватила вялую руку, нащупывая босой ногой круглый металл, обняла Ласочку за талию и вытащила на кафель. Упала на коленки, растирая той плечи полотенцем.
— Прости, — сказала гостья, — что-то я раздухарилась. Прости.
— Сердце? Голова?
— Нет-нет, просто сразу устала. Они поднялись и, обнявшись, медленно пошли в парилку.
— Пять минут, — предупредила Ника, — а то еще прихватит. Пять минут и на выход, я все вырублю.
— Спать хочу.
— Отлично. Через десять минут уже будешь спать.
Через полчаса Ласочка и правда спала, как спят дети, надув губы и серьезно глядя перед собой закрытыми глазами в пушистых ресницах.
Ника подоткнула одеяло, поправила подушку. Помедлив, наклонилась и тихо поцеловала теплую впалую щеку. А потом, выключив свет и приоткрыв вьюшку, чтоб не угореть во сне, ушла в спальню и легла сама. На всякий случай завела старый будильник, чтоб встать через пару часов, поставила его на подоконник. Укрылась до подбородка, и почти мгновенно заснула, побежав во сне навстречу Фотию, который приехал из Каменной бухты и вытаскивал из багажника мокрые гидрокостюмы. Смеялся, ероша выгоревшие волосы. Такой любимый.