Прижимая к уху трубку, несколько раз надавил на рычаг. И положив, широко улыбнулся, приподнимая короткие усы над ровными белыми зубами.
— Мои извинения, миледи. Молчит, как мертвый. Ну что же, не буду мешать. Вот только… Резко повернулся и, выскочив в коридор, дернул приоткрытую дверь спальни. Широкая спина в кожанке загородила от Ники внутренность комнаты, где загорелся включенный гостем свет.
— Однако, — задумчиво сказал, и, быстро осмотревшись, повернулся к ней, — и еще постель. Похоже, в вашей жизни не все ладно, а, миледи?
Ругаетесь?
— Что? — растерянно переспросила Ника и вдруг нервно рассмеялась, — а, это! Да на диване спит его сын, он на каникулах. Я ж говорю, вместе поехали, в степь.
— Макс, — высокий вдруг вспомнил о вежливости, шагнул к ней и, подхватывая руку, прижался усами, шевельнул губами по коже.
Отпуская, снова засмеялся.
— Значит, наша лиса где-то еще бегает. Спасибо, что ласково приняли. Если что вдруг, в Низовом спросите Токая, меня там знают.
Посидим в кабачке, выпьем за знакомство. Он пошел к выходу, натягивая перчатку. На крыльце остановился, слушая помощника:
— Чисто. Дом заперт, я посмотрел. Там еще сбоку дверь, может, глянуть? И тут телефон зазвонил. Ника дернулась и остановилась. Пошла к столику, протягивая руку и мысленно ругая внезапный звонок. Токай заинтересованно шагнул обратно и встал рядом с ней, почти вплотную.
— Да, — сказала она охрипшим голосом, изо всех сил прижимая трубку к уху, — алло.
— Никуся, — далекий голос Фотия был усталым и встревоженным, — была авария на подстанции, я уже звонил, мы в Багрово. Пашка едет, я ему дозвонился. У Марьяны, похоже, еще и сотрясение мозга. Ты слышишь меня? У тебя там все хорошо?
— Да. Все в порядке. Да.
— Что с тобой?
— Я… я спала.
— Вот и хорошо. Ложись снова. Никому не открывай, поняла?
— Да.
— Я буду завтра, днем. Дождусь результатов. С Пашкой, наверное, приедем. Ника молча слушала, а рядом тихо стоял чужой опасный мужчина, и краем глаза она видела его поблескивающую новой кожей дорогую куртку.
— Ника?
— Да…
— Я люблю тебя. Он замолчал. Ника знала, чего ждет ее мужчина. Он там, в приемном покое, наверное, не один. Может быть, его тоже слушают чужие, а он всегда так немногословен и нечасто говорит ей нежности по телефону.
Ответила:
— Я тоже тебя люблю. Очень.
— Ложись, — успокоенно сказал Фотий, — ложись, маленькая. Она положила на рычаг мерно попискивающую трубку и повернулась, глядя с вызовом. Токай закатил темные глаза, покачивая аккуратно стриженой головой.
— Как романтично. Что говорит наш муж? Кроме любовных признаний?