Ленка резко села, опуская ноги на пол. Голос Валика отвечал что-то негромкое, но весело. Завозились там и он засмеялся.
Ленка прислушалась к себе, с тоской ожидая возвращения ночных мыслей. Но вместо них пришла утренняя, трезвая и уверенная. Господи, Малая, ну ты накрутила сложняков. Пацан он, совсем пацан. Конечно, нравишься, девка ты видная. Немножко влюблен, как бывает с мальчиками. И сама ты. Ну, немножко влюбилась, как бывает с девочками. Новый год, море, луна, романтика. Все так мило. Вот и дальше…
В двери показалось сначала плечо, потом локоть, тоже с закатанным рукавом. И кланяясь, Панч спиной вперед оказался рядом с Ленкиной кушеткой.
— Я не сплю, — она засмеялась, подбирая руками спутанные волосы.
— Ура, — ответил Валик и заорал так, что она вздрогнула и расхохоталась.
— Спасибо, прекрасная Ларисыванна! Счастья вам и хорошего нового года!
— Иди уже! — отозвалась невидимая Ларисыванна, а под ее руками уже кто-то еще говорил «ой» и виновато шипел.
Панч уселся рядом на кушетку, убрал со сгиба локтя ватный комочек и раскатал рукав.
— С Новым годом, Лен. Прикинь, там дождь прошел. Кончился уже. Я сидел смотрел, там капли, и солнце. А ты тут спишь, как золушка. Нет, как спящая красавица. Я думал, проспишь завтрак. И тогда я тебе принесу, пюре там картофельное…
— В кульке, — подсказала Ленка, складывая одеяло.
Панч засмеялся, так легко, что у нее совсем отлегло от сердца. И в самом деле, развела тут трагедий. А впереди у них — целых полтора дня вместе, а потом она переселится в «Алые паруса», и будет оттуда сбегать, к Валику, потому что обворожительная Вероника отмазала ее от всяких сборов отряда, собраний и тренировок.
— Давай сегодня на Хамелеон, — предложила, радуясь, что легла спать одетая и можно сразу встать, расчесаться и быстренько сбегать в туалет.
— Да. После завтрака. Сегодня картошка и котлеты. А еще будет торт, теть Машин.
Слушая и кивая, Ленка взяла косметичку, щетку и полотенце со спинки кровати.
— Я в сортир. Тут будешь?
— Ага. Я подожду.
Валик сел удобнее, вытягивая длинные ноги. Улыбнулся ей. И Ленка с готовностью беспомощно улыбнулась в ответ, отворачиваясь и кусая губы. Да что за ерунда на постном масле. Вот так и жить бы — пусть он все время рядом. И пусть всегда-всегда так улыбается.
Она что-то хотела сказать в дверях, бодрое и смешное, пошутить, как он. Но ушла молча, потому что его лицо изменилось. Когда сел, думая, она уже не смотрит.
Шла по солнечному коридору, в окна сверкали мокрые утренние деревья, и из столовой звенела посуда, шумели голоса, и вкусно пахло котлетами. А на кушетке сидел мальчик с серьезным, почти трагическим лицом, наверное, у нее самой было такое же, этой дурацкой ночью.