— Все деньги, блядь, — зарыдала Витечкина жена, мать маленького Сережика, — все! Ты получку куда унес, скотина такая.
— Нахуй, — Витя по-прежнему был непреклонен.
— А ты куда? — спохватился другой голос, цепкие руки толкнули Ленку снова в глубину тени, — стоять!
— Паша! — заорала она, — Паш-ка! — И замолчала, уворачиваясь от машущей в темноте руки, край рукава задел ее щеку.
— С нами пойдешь! — сказали ей уверенно.
— Что за хуйня? — заорала Витечкина жена, выступая на свет и толкая мужа. Оказалась длинной, в белой куртке с широкими плечами и пышно взбитым начесом над бледным злым лицом, — ты козел, стоишь тут, а я щас этой суке…
Ленка отскочила, дергая край своей куртки, и помчалась через дорогу, с беспомощной яростью глядя, как медленно, хлопая дверями, отваливает от остановки просвеченный желтым светом автобус, внутри — качаются черные фигуры.
«Полчаса», билось в голове в такт быстрым шагам, «полчаса теперь… ждать… черт…»
— Стой, — орали, топая, позади.
— Витя! — кричала жена.
Влетев в каменную коробку остановки, Ленка огляделась, всхлипывая и дрожа. Пусто. В углу сидит скорченная фигура, свесив с колен руки, спит. А через бледный свет фонаря, топая по золотым искоркам асфальта, бегут к ней эти… из темноты. И следом — белая куртка, юбка путается в коленях, кивает высокий начес.
Пересекая тени бегущих, у тротуара вдруг затормозил белый жигуль с буквами на верхнем крае переднего стекла. Раскрылась задняя дверца.
— Эй, Малая, — позвал смутно знакомый голос, — прыгай. Ну?
Ленка подбежала к машине. И встала, мучаясь неуверенностью. Тут хоть какие-то люди, а там внутри, кто? И чей это голос?
— Сигай, малолетка! — голос рассмеялся, в темном нутре замаячило лицо над воротом кожаной куртки.
— Строган? Ой, Валера!
Она взялась за дверцу, еще колеблясь. Лицо исчезло. Хлопнула дверца с другой стороны и Строган лениво выбрался наружу, встал, расправляя плечи и скрещивая на груди руки. Длинный, что каланча, с темной стриженой головой. В короткой кожанке и темных джинсах. Облокотился задом на машину.
— О, — подбегая, сказал один из преследователей. Сплюнул в сторону, вытер лоб, потом вытер руку о рубашку. И подал Строгану. Тот лениво пожал и отпустил. Помахал ладонью белой куртке:
— Привет, Манки. О, Лорик! Привет, Лорик, как семейная жизнь?
Лорик хмуро кивнула и, подцепив под локоть притихшего Витечку, уволокла его обратно.
— Ну, — стесненно сказал Манки, двигая сутулыми, и правда, обезьяньими плечами, — ладно, чо. Я ж не знал, что ваша бикса. Ладно, бывай, Строган.
— Ага, — ответил спаситель, — наша. Теперь знай, понял?