Единственный раз, летом после восьмого класса зацепило Андрейку так сильно, что стало ему наплевать на все обещания Таньке и на свою нерешительность он наплевал тоже. Влюбился в одну секунду, отчаянно и беззаветно.
Они тогда с матерью на неделю уезжали, в гости к тете Аграфене. На самом деле она была ему двоюродной бабкой, то есть младшей сестрой бабушки Насти. Разница в возрасте у сестер была такой основательной, что белозубая высокая Аграфена временами казалась ровесницей его матери, или — ее сестрой, но никак не теткой, а значит, бабушкой ее сына. Гостить у Аграфены и ее второго мужа Андрейке нравилось. У дяди Вадима была прекрасная мастерская, там на верстаке дожидался Андрея очередной воздушный змей, как всегда необыкновенный. Дядя Вадим полжизни провел на Сахалине, ездил в командировки в Японию, привозил оттуда всякие интересности типа чайных шкатулок и ярких глянцевых драконов из папье-маше. У змеев были морды таких драконов, края отделаны как цветные крылья, и длинный хвост мотался, весь в крупной блестящей чешуе. Так что, неделя пролетела быстро, Андрей даже подумывал, не попроситься ли у мамы остаться еще на пару дней. Но Танька ждала, обещал ей помочь с тренировками на скалах, куда она собралась оттачивать навыки альпинизма.
Змея Андрейка привез с собой. Дома заново собрал, бережно расправляя драконьи крылья и любуясь свирепыми вылупленными глазами, подкрашенными черным глянцем. Торжественно вынес на пляж, усеянный полуголыми томными отдыхающими. И в сопровождении восхищенной малышни понес трепещущего змея к правой стороне бухты, где перед скалами его должна встретить Танька, как договорились.
…Она шла наперерез, к морю, тонкая и легкая, с волнишкой русых, выгоревших на макушке волос, закрывающих плечи. В белом купальнике — трусики и лифчик, с яркими цветными горошинами. Посмотрела на змея, потом на Андрейку, улыбнулась и подошла к воде, присела на корточки, сутуля спину, на которой лопатки свелись маленькими крылышками. Свешивая русую волну почти к самой воде, ойкнула, опуская в прозрачную рябь ладонь. И не вставая, вывернула лицо, отыскивая взглядом кого-то, кто остался лениться на пляжном коврике.
У Андрея пересохло во рту. А в ушах прозвенело и оглохло. Не стало слышно ничего, ни детских криков вокруг его змея, ни плеска воды, ни воплей мегафонной тетки, что, задрав животом подол ситцевой распашонки, шла по песку, расписывая прелести катания на надувном банане.
Так, ничего вокруг не слыша, он подошел, держа перед собой змея, а тот трепыхался под ветерком, деликатно выворачивался, будто решил улететь сам.