— И вот настало время казниться, — нараспев произнесла Крис, садясь и кидая на локоть полотенце, которое лежало, свернутое пушистым квадратом на подушке, — время вспомнить пророчества Черепа, гремящего костями. И так каждый день, без выходных. Я, между прочим, тебя спросила.
— Никак, — печально ответила Шанелька, сгибая ноги и уставясь на свои коленки, — Вова Великолепный мне никак. Пичалька в том, что не только он мне никак, а вообще все они мне никак. И не потому, что я им никак, а оно само по себе. Эй! Ты услышала?
— Да, — слова заглушал плеск воды в душе, — не печалься. Сегодня будут у нас шашлыки. Шанелечка, а мы водички совсем не купили?
Крис вышла из душа, стягивая на груди края полотенца.
Шанелька пошарила в сумке, вынимая кошелек. Встала, поправляя лямки маечки.
— Я схожу. А потом уже поваляюсь. Ты отдыхай.
Ступени тонко спели под ее шагами. А Крис, вытершись, накинула тонкую рубашку и вышла на балкон, придерживая на груди распахнутый вырез. Было так славно стоять, в гуще зеленых листьев, почти невидимой, почти раздетой, в нежной тени, полной птичьих голосов. Она, улыбаясь, склонилась, разглядывая яркие пятна зонтиков с надписями о пиве и кока-коле. Среди листьев мелькал стетсон над загорелыми плечами, ворота снова распахивались, впуская еще чей-то автомобиль. А следом за ним, сгибаясь под тяжестью сумок, вертя головой в яркой бандане, шествовал… Костик Черепухин, и солнце ярко блестело на грифе гитары, которая болталась поперек худой спины, обтянутой полосатой рубахой.
— Вот… черт… — прошептала Крис, забыв о распахнутой рубашке.
Следом за Костиком шла усталая дама, тоже вертела головой, что-то спрашивая у худенькой женщины в белом платье. В руках у нее громоздились пакеты, с торчащими из них мачтами сувенирных корабликов, тех, что продают на всех набережных южного берега.
Кидаясь в комнату, Крис схватила мобильник, вернулась на балкон, спешно набирая номер, прижала к уху, мысленно подгоняя Вову Великолепного, ну возьми же ты трубку, скорее!
— Але? — сказал ей бархатный с хрипотцой голос, и Крис увидела, как внизу, на светлых плитках, встречая гостей, Вова остановился, сделав рукой извинительный жест. Пара скинула сумки, вытирая пот и одобрительно оглядываясь.
— Вова? — голос Крис был не просто бархатным, он тек молоком и медом, — ах, Вова, мне срочно нужно с вами поговорить. Да. Именно срочно. Нет-нет, пожалуйста. Сейчас. Да подождут, там на улице еще триста человек и все к вам. Подниметесь? Я? Одна, да.
Она повела плечами, по которым метнулся вдруг холодок.