И теперь бродили по плиточным дорожкам, насыщая глаза и не сдерживая восклицаний.
Вот кусты гибискуса, в Керчи они растут везде, но цветки, усыпающие тонкие ветки, тут больше, сочнее, с длинными веерами тычинок в венчике полупрозрачных лепестков — белоснежных, розовых, сиреневых, а еще — глубокого винно-красного цвета.
Рыжие высокие стены увиты кампсисом — рясной лианой, осыпанной оранжевыми продолговатыми фонариками, такими яркими, будто в каждый цветок вставили лампочку.
Глянцевые купы лавра. Или — лавровишни? Листья такие блестящие и плотные, словно отлиты из пластика.
Полные цветов клумбы — круглые, овальные, многоугольные, окаймленные зебровой травой и высокими пучками вейника с нежными на просвет бледно-золотистыми метелками.
Шиповник с цветами, собранными из лепестков в форме сердца. И конечно — розы. Всюду, разные. От чисто белых и почти черных, до цветных — радужно-теплых, белых с алыми пестринами, желтых с темно-красной серединкой и наоборот — с багровой каймой по золотым лепесткам.
Высокие деревья, которых было немного, но — с раскидистыми кронами, свешивали тяжелые ветви, которые нужно было отводить от лица, всякий раз касаясь листьев, ощущая их живую влажность: по всему саду временами включались поливалки, раскидывая прозрачные занавеси капель, мерцающие тонкими радугами.
Но было множество растений, совершенно незнакомых. Как те цветы, стрелами торчащие из мелкого прудика, синие и белые, окруженные овальными листьями.
И хотя сад был средних размеров, но тропки вились и петляли, а растений вокруг оказывалось так много, что девочкам казалось, бродить по нему можно бесконечно, видя все новые травы, цветы, ветки с незнакомой листвой и гроздьями цветов и стручков.
Они насчитали четыре беседки — две тайно спрятанные — в гуще деревьев и в рощице постукивающего стеблями бамбука, и две на виду, белые, с ажурными обрамлениями легких колонн, на возвышениях посреди бархатных газонов.
— Как он сказал? — вспомнила Крис, трогая пальцем высокий цветок, один из сотен, столпившихся в круглой клумбе, — аннака? Аннука? Наверное, одна из этих беседок. Прикинь, возляжем там на шелковые покрывала, Асам принесет чай-каркадэ и кофе в турках. Кальян еще. И Джахи, дергая струну, споет нам заунывную песнь древних пуруджи.
— И спляшет, — мечтательно согласилась Шанелька, садясь на корточки возле бирюзового коврика из мелких цветиков, устилающих землю, — я была неправа, насчет библиотечного тела. Я не против. Пусть танцует, а мы будем курить кальян и смотреть, как истинные ани.
Крис вытянула руку со смартфоном, поворачиваясь вокруг своей оси и снимая все подряд, пока солнце еще кидало красные лучи над самым краем стены, окружающей сад. Потом озабоченно посмотрела на экран.