В роте ему служилось нормально ровно до следующего прыжка. Вечером накануне прыжкового дня Лебеда снова появился в медпункте. Его опоясывающая рана, что, казалось, окончательно прошла с месяц назад, внезапно дала рецидив. Пока только покраснение. Сегодня в медпункте дежурил один из батальонных врачей. Густо смазав преднизолоном поражённую кожу, он для верности ещё вколол Лебеде димедрол[72] и целый букет противовоспалительных средств. Но ничего не помогло — всего через четыре-пять часов опять пошли пузыри. Вся эпопея повторилась вновь с единственной разницей, что в этот раз его всё же отвезли в госпиталь дней на десять.
Но и этот странный рецидив прошёл без последствий. Снова рядовой Лебеда пошёл тянуть армейскую лямку. И снова перед следующим прыжком оказался в лазарете. На этот раз приём вёл сам начмед, тот самый, что мазки чернилами из авторучки красил. Начмед оказался верным своей методике — намазал на стёкла отделяемое с мокнущих изъязвлений, покрасил их чернилами да зелёнкой и давай рассматривать под микроскопом. И ведь нашёл-то первопричину! Среди мацерированных клеток эпидермиса, гноя и крови были отчётливо видны какие-то растительные остатки. Точно — маленькие фрагменты не то листьев, не то травы. Начмед берёт ещё один мазок, но теперь его не красит. Удача — в язвенном эксудате находит малюсенький фрагмент цветочного лепестка. Добавим немного иммерсионного масла для чёткости, и увеличение на максимум… Та-аак, в лепестке видны небольшие пигментные включения жёлтого цвета. Что же это может быть? Да лютик едкий! В Псковской области самое обычное растение, с давней поры известное тем, что вызывает поражение кожи. Такое прямо так и называется — лютиковый дерматит.
Ну, солдат, приехали — колись, а то под трибунал подведу. Раскололся. Рассказал Лебеда про лютики. И где собирал, и сколько втирал, и как примочки делал. А кто же тебя, голубчик, этому научил? Да никто — на коров насмотрелся, как у них язвочки на вымени возникали, когда на заболоченном лугу с лютиками валялись. Вот вам и крестьянская смекалка.
Каким образом еврей Давид Шниц оказался не сильным студентом в институте с военной кафедрой, а слабым солдатом в воздушно-десантной дивизии, история умалчивает. Известно только одно — воин-десантник из него действительно оказался некудышний. При этом национальность здесь никакой роли не играет — солдаты-евреи, и десантники в том числе, весьма успешно служили в Советской армии, а уж про армию Израиля вообще молчу. Однако рядовому Шницу ратной славы его библейского пращура — щуплого тёзки Давида, что, ещё будучи древнееврейским призывником, великана Голиафа побил, — совсем не хотелось. Отлынивал он от исполнения воинских обязанностей, как мог. Но в десантной роте не слишком-то и посачкуешь — на то старшина и сержантский состав имеются. Раз, два, что не так — удар по почкам, упал-отжался, на худой конец строевая подготовка. И кросс до упаду. Вот, наверное, из-за такой специфической нагрузки и открылась у Шница на ноге, как раз по срезу голенища, здоровая язва.