Спалось плохо, беспокоил зуд. Обычно деды за порядком после отбоя строго следят, чтоб молодняк не крутился и не скрипел кроватями. Но ни сегодня. Сегодня народ вертится, чешется. Нельзя сказать, чтоб уж зуд был нестерпимым. Да нет, ничего вроде, если сильно не чесать, то терпеть можно. А вот у тех, кто в бочки заглядывал, среди ночи кашель начался, к утру даже с ознобом.
Утро. Рота, подъём! На зарядку бегом марш! Что-то слабенькие бойцы сегодня, вон как бегут-шатаются. Зуд вроде поутих, а краснота только хуже стала. После зарядки появился ротный. Солдаты стоят с голым торсом, эту красноту на телах ему видно. Грозится после завтрака всех в медпункт повести, поэтому занятия отменяются, всем быть в расположении.
На офицерском совещании старший лейтенант доложил о вчерашнем происшествии. То, что вся рота измазалась в солидоле и теперь чешется, на командира полка особого впечатления не произвело. Эти вопросы к начмеду — пусть выдаст мазь какую-нибудь. А вот то, что бросили работу раньше времени… Плохо, конечно, но будем считать оправданно. За внеочередную помывку, однако, похвалил. Больше командира беспокоили те пятеро с пищевым отравлением. Послушаем доктора, что там у них… Что-о?! Зловонные выделения изо рта и носа? Чего же они нажрались? Это уж точно не от обеда. У самого тяжёлого признак паралича? Начмед, а почему этот больной ещё в части? А-аа, уже в госпитале, другой доктор его ещё ночью отвёз. Ну ладно, молодец. Закроем тему, следующий вопрос — приближающиеся стрельбы…
После собрания ротный, как и обещал, привёл всех в медпункт. Точнее, к медпункту. Врач полка такую ораву внутрь пускать не захотел. Ничего, день хороший, всех построили на улице и тут же заставили раздеться до пояса. Так, дерматит[45] почти у каждого. И пятна какие здоровые! Угодило же вляпаться. В полковой аптеке пришлось опорожнить все запасы противовоспалительной мази. И ещё одно плохо — у многих температура. Одна радость, что не высокая. Человек десять, правда, чувствуют себя очень слабыми. Из них троим совсем плохо. Это те, что в бочки заглядывали. У них конъюнктивит, а ещё кашель. Тут дело аллергией не обойдётся — лёгкие вовсю булькают, как при серьёзной пневмонии. Этих госпитализируем в медбат, просто температурящих пока оставим в медпункте, а остальные пусть идут в роту. Слышь, старлей! Не гоняй солдат сегодня, а к вечеру доктор прямо в твоё расположение зайдёт, проверит, как мазь помогает.
Врач созвонился с дивизионным терапевтом, в трёх словах описал ситуацию, а потом посадил «слепых» бойцов с подозрением на воспаление лёгких в свою «санитарку» и повёз в медбат. Ехать недалеко, но один так ослабел, что и сидеть не мог. Развилась тяжелая одышка, пришлось остановиться, откинуть носилки и положить солдата. Доехали. Подошли медбатовские санитары, под руки вывели бойцов из машины. У самого тяжёлого лицо синюшное — явно парню не хватает кислорода. У бойца засуетился терапевт, слушает, стучит. Клинически — тяжеленная пневмония. Что вчера делал? Бочки нюхал. С чем? Со смазкой. А чем пахло? Солидолом, правда, иногда с чесноком. Эх, не придал тогда терапевт значения этому, казалось бы, малозначимому фактору! Чесночный запах… Вообще-то не типично для солидола. Назначил терапевт всем троим большие дозы антибиотиков и успокоился.