— Фух ты, господи, напугали! — подхватилась женщина. — Снова вы?
— Снова я, — подтвердил Костя.
— Да сколько ж можно!
— Я волнуюсь за них. Как они?
— Да как все! Честное слово, такого пронырливого папашу первый раз встречаю! Угомонитесь уже, а? Жена у вас здоровая, девочка крепенькая, все хорошо будет!
Костя не был оскорблен, потому что видел: медсестра ворчит скорее по привычке, на самом деле ее умиляет его забота.
— Но у меня ведь особенная ситуация, вы должны признать, — заметил он.
— Что ж в ней особенного?
— Девочка-то недоношенная, слабенькая…
— Да кто вам сказал такую глупость? — рассмеялась медсестра.
— В смысле?
— Обычная девочка, родилась ровно в срок, крепенькая и сильная. Так что угомонитесь, папаша, все у вас отлично!
— Ровно в срок? — эхом повторил Костя.
— Конечно. Не знаю, кто вам наплел эту глупость про недоношенную — опять умельцы в консультации со сроками ошиблись, небось! Но мне можете верить, я детей нянчу уже двадцать лет, на всех насмотрелась. Ваша девочка — умница, все девять месяцев отсидела в животике и родилась, когда надо!
Медсестра пошла дальше, а Костя так и продолжил стоять на месте, хотя ветер подул сильнее и с неба посыпался колючий мелкий снег. Женщина, должно быть, думала, что это он от облегчения. А он все пытался понять, как такое возможно. Скорее всего, она ошиблась, перепутала его с кем-то другим! Хотя вряд ли, он так часто появлялся у роддома, что его уже все знали. Но то, что она сказала, просто невозможно!
Девять месяцев назад он даже не подозревал о существовании милой, идеальной Танечки.
Кира сразу видела, что это большой дом. Но лишь теперь, обходя его, она понимала, насколько он огромный. Заблокированные окна стирали связь с внешним миром, и от этого казалось, что она застряла на какой-то космической станции, а снаружи ничего нет — только голая, безжизненная пустыня.
Она и рада была бы знать, куда идти, но марки были слишком сомнительной подсказкой. В какую комнату они направляли? Или они просто указывали на письмо? Так ведь нельзя отыскать одно маленькое письмо в этой пирамиде! Поэтому она осматривала комнату за комнатой, пытаясь понять, что хотел сказать ей Шереметьев.
Сначала она делала это одна, потому что с утра Илье было совсем уж плохо. Его бравады хватило лишь на то, чтобы запретить ей вызов врача, но никак не подняться. Однако спустя пару часов ему стало лучше, и он присоединился к ней в длинных, неярко освещенных коридорах особняка.
— Так в чем фишка с камнями? — полюбопытствовал он. — Почему именно камни?
— Потому что Шереметьев, похоже, очень хорошо знал меня и мою жизнь. И мне от этого жутко!