— Я предупреждал, что лучше не смотреть, — произнес Кеорсен, бросив на меня взгляд через плечо. — Они заслужили. Предатели.
В голосе демона не прозвучало даже тени сомнения — лишь мрачная решимость.
— Ты знаешь, где они могли держать Тину? — перевела я тему.
— Нет, — коротко ответил он. — Если на верхних этажах, то Рей найдет ее.
— Рей? Он здесь?
— Да.
— А… — Я бегло огляделась, продолжая послушно следовать за демоном. — А где мы?
— Поместье Алви-Шандаад второй побочной ветви рода Шандаад.
— Шандаад? Десятый дом? Но при чем тут они?
Не сбавляя шага, Кеорсен обернулся и подарил мне хитрую усмешку.
— Потому что это дом матери Торрела.
Оторопев, я сбилась с шага и не упала только потому, что Кеорсен успел вовремя меня придержать.
— Что? Подожди, этого не может быть! Он же Вирсейр и…
— И самый слабый в роду, — закончил он за меня. — Майрея — жена Дердена — приняла второго сына своего мужа от связи с младшей дочерью Алви-Шандаада. Даже удивительно, как Лерден связался с демоницей столь низкого происхождения. Может, то была лишь недолгая интрижка, которая внезапно закончилась беременностью юной пассии.
— Юной?
— Дарине было всего сто сорок лет. Совершеннолетняя, но все равно слишком молодая для связи с кем-то вроде Дердена. Скорее всего, она прельстилась его положением. Для побочной ветви Шандаад даже седьмой род кажется чем-то недосягаемым. Как бы там ни было, Дарина забеременела, и Лерден, желая сохранить случившееся в тайне… купил ее.
— Что? — Я снова не поверила ушам.
Высшие же не рабы! Их нельзя купить и продать!
— Отец Дарины оказался слишком жадным и согласился на предложение Лердена. Дарину, как я понял, никто не спрашивал. А спустя год после рождения Торрела она умерла.
— Сама?
Кеорсен хмыкнул.
— Сомневаюсь. Но меня это не особо интересует. Гораздо любопытнее то, что Торрел был представлен миру высших как сын Лердена и Майреи. О его связи с родом Шандаадов никто не знал.
— А отец Дарины? Неужели смерть дочери ничего для него не значила?
— Скорее всего. Продав дочь, он отказался от нее. Встреч с Торрелом не искал то ли потому, что не испытывал родственных чувств, то ли не желал выдать происхождение собственного внука и тем самым снизить его шансы на удачный брак. Кто знает.
Мы успели миновать два холла, подняться по лестнице и теперь шли вдоль узкого коридора, украшенного картинами и высокими вазонами с цветами. Точнее, когда-то украшенного. Сейчас вытянутый проход выглядел пугающе: валяющиеся на полу картины в сломанных рамах, фарфоровые осколки, с громким хрустом ломающиеся под ногами, раскиданные по серому ковру цветы… И пятна. На полу, на стенах, даже на потолке — алые цепочки смазанных пятен.