Все это были лишь слова, так как по собственной воле в хольд к Олафу никто не ездил - боялись, хотя из гордости скрывали страх. Помнили, как однажды явился к нему Грим, судья тинга, с пятью стражами, чтобы призвать к ответу за отнятые у соседей земли, и как все шестеро вернулись на четвереньках, рыча и лая словно псы, и собственные собаки их загрызли. Еще помнили, как вызвал Олафа на битву кузнец с севера, могучий воин, гнувший руками железные прутья - и Олаф явился в огненный круг без меча и секиры, толкнул кузнеца в огонь и глядел, усмехаясь, как тот горит, не в силах пальцем пошевелить и даже крикнуть. Еще помнили историю бонда, у которого Олаф забрал двух дочерей; бонд с сыновьями да соседями стали точить клинки, однако ночью вылез из моря неведомый зверь, разметал усадьбу по бревнышку, пожрал людей и собак и вывернул с корнями огромный дуб, столетнее дерево, что росло за воротами хольда. Потом два года у тех берегов не водилась треска, но плавало столько акул и кальмаров, что соседи покойных боялись близко к воде подойти.
И потому с Олафом предпочитали не связываться - лет уже с пятнадцати, как проснулся в нем колдовской дар. Колдуны, умевшие говорить без слов, на острове считались не в диковинку, и занимались они, в основном, врачеванием ран, а еще рассказывали саги и судили - половина судей тинга была из таких. Но Олаф Торвальдссон оказался злобным колдуном, и таким сильным, будто в самом деле вышел из чресел Локи.
Женщин, жен и наложниц, имелось у него во множестве, однако он посватался и к Сигни. Сигурд полагал, что хоть сестра его была девушкой видной, Олаф пленился не ею, а долиной Гейзеров. На востоке места скалистые, почвы скудные, а тут, на юго-западе, сухая палка росла, если воткнуть ее в землю. Опять же овцы с золотым руном, дерево бнан, пальмы и виноград, а в придачу - теплые целебные источники, речка и удобная бухта… Лакомый кусок! Сигни же, видно, была лишь предлогом; колдун не сомневался, что девушку ему не отдадут, а будут биться насмерть.
Так оно и случилось: не успел Отар отказать в сватовстве, как спустились с гор на собаках сорок бойцов под водительством Гунара, старшего сына Олафа, и подпалили хельвигову усадьбу. Хельвиг с сыновьями дрался у ворот, и Отар с Сигурдом бросились им на помощь, но перед тем Отар, человек мудрый, велел женщинам готовить баркас. Не знал он, сколько пришло врагов, но думал, что дело добром не кончится - не тот человек был Олаф, чтобы добычу выпускать. А про Гунара, сына его, говорили, что хоть он не колдун, зато такой мерзавец, каких на острове не видели со дней Смерти.