Это было невероятно, но это было так!
Олаф, терзая свисавшую с уха серьгу, глядел на него с мрачной ухмылкой, и до священника долетела мысль, просочившаяся сквозь ментальный барьер: пусть Гунар погибнет, пусть! У меня много сыновей, одним больше, одним меньше, какая разница? Но ты - мой!
Подстегнутый этим посланием, Иеро бросился в битву.
Сейчас он не видел и не ощущал ничего - ни глубокой тишины, что вдруг раскинула крылья над домами, ристалищем и всем берегом, ни сотен глаз, взиравших на него, ни присутствия седобородого эливенера, застывшего рядом со стиснутыми кулаками, ни тревоги Горма, резко вскинувшего голову. Мышцы его окаменели, мир затмился в его глазах; он наносил и отражал незримые удары, чувствуя, как чудовищная тяжесть то наваливается на ментальный щит, то отступает, опалив его зноем насмешки и ненависти. Но самое странное было в том, что эти эмоции принадлежали как бы двум различным людям: ненависть - колдуну, насмешка - кому-то другому, неизмеримо более могущественному и будто забавлявшемуся с ним; существу, для которого этот смертельный поединок являлся всего лишь игрой.
Неужели он борется с Нечистым? С дьяволом, который вдруг вселился в колдуна? С неведомой тварью, что покровительствовала Олафу, источником его злобной силы?
И этот демон смеялся над ним!
Мысль была позорна, нестерпима!
Его вдруг стали охватывать то жара, то удушье, то леденящий озноб, будто из сожженной солнцем пустыни он попадал в пространство без воздуха, а затем - на вершину покрытой снегом горы. Собразив, что враг подбирается к центрам дыхания и терморегуляции, священник, укрепив барьер, отбил атаку. Его ответный импульс был подобен острой спице; стиснув челюсти, собрав все силы, Иеро бросил это ментальное копье в разум колдуна, и ему показалось, что вражеская защита дрогнула. Снова и снова он направлял свои мысленные стрелы в расширявшуюся брешь, чувствуя, как Олафа охватывает ужас - но та, другая личность, главная в их странном симбиозе, была недосягаема.
Раздался беззвучный смех - вернее, отзвук далекого смеха, и в то же мгновение барьер в сознании Олафа рухнул. Ментальное уничтожение стремительно; ворвавшись в его мозг, Иеро парализовал центры кровообращения и остановил сердце. Быстрая, легкая смерть, ибо мозг, лишенный притока крови, живет лишь несколько минут; но достаточно одной из них, самой первой, чтобы сознание отключилось, и человек впал в кому.
Священник поднялся, пошатываясь, и бросил взгляд на тело колдуна, что корчился в дальнем конце помоста. Судорожные движения его рук и ног становились все беспорядочней и слабее, кожа побледнела, а на лбу выступил обильный пот; наконец он выгнулся дугой, рухнул на кучу шерстяных ковров и застыл с раскрытым ртом, уставившись в зенит потухшими глазами. Сыновья глядели на него с ужасом, и еще больший страх отражался на их лицах при виде Гунара. Тот лежал у угасающих костров, а Сигурд, стоя над окровавленным трупом, многозначительно поигрывал секирой.