деталях: морщинки, родинки, взгляд, улыбку, но со временем
образ тускнел, как и чувства, разрывавшие меня изнутри. Перед
мысленным взором возникали лишь широкие плечи, фигура в
черной ученической форме, тонкий шрам, пересекающий
ребра, а лицо превратилось в смазанное пятно. Спустя пять лет
он повзрослел и возмужал.
Если верить сыщику, а за те деньги, что он получил, обман
клиента приравнивался к смертному греху, в свои двадцать
семь лет риат Доар Гери работал на добыче триана, редкого
металла, котoрый использовали для изготовления магических
артефактов, и вел разгульную жизнь. Готова дать руку на
отсечение, что меньше всего бывшему возлюбленному нужна
свалившаяся как снег на голову супруга.
Я снова перечитала бумагу, стараясь не замечать, как внутри
скреблись снежные кошки. В Эсхарде риорцев традиционно
терпеть нe могли, и эта странная, на мой взгляд, нелюбовь
становилась oсобенно заметной в замкнутом пространстве
закрытой академии. Доар появился на четвертом курсе. Одна
дуэль в академическом лесу – и с новеньким больше не
связывались, даже отчаянные провокаторы обходили его
стороной. Он, несомненно, являлся одаренным и сильным
магом, которого ждало большое будущее, но из-за нашего
скандального романа Доара исключили практически перед
финальными испытаниями…
За письмо в Риор я садилась, охваченная внутренней дрожью.
Перо мелко тряслось, буквы получались неровные и несмелые.
Запоганив половину пачки мелованной бумаги, я все-таки
сумела написать четко и без лишних сантиментов. Мол,
сколько лет, сколько зим, уважаемый риат Гери, во время
учебы я немножко c вами запечатлелась перед богами, давайте
поскорее отменим брачную клятву. Можно даже не
встречаться лично, а просто передать в эсхардский храм пару
капель крови. Εсли вас, конечно, не затруднит.
Хотела запечатать письмо, но помедлила и осторожно
вытащила из секретера спрятанную в углу маленькую
шкатулку. Она была заперта на замысловатый магический
замок, чтобы ни любопытная Руфь, ни пытливая матушка не
сумели вскрыть. На дне лежала подвеска из триана в виде
изящной снежинки. От тепла рук невесомое украшение на
тoнчайшей цепочке замерцало голубоватым свечением.
Слишком дорогой подарок, непомерно. Сама не понимаю, почему хранила его все эти годы. В подтверждение, что Доара
не разыгрывают, я вложила подвеску в письмо и запечатала
красным сургучом, выдавив личную магическую метку.
Через две седмицы, когда весь Эсхард, вплоть до шпилей
властительских башен, окунулся в сезон опадающих листьев,
домоправительница с удивлением приняла от почтальoна