натягиваться на фонтан?
– Я случайно встретила Веронию в нашей гостиной. Она,
знаешь ли, была в отъезде и оказалась не в курсе, что у тебя
появилась жена. Мы обе чуточку удивилась.
– Ты настолько удивилась моей женщине, что заморозила
холл? - нехорошо усмехнулся он.
– Как раз ее… существoвание не удивляет. Бесит, что ты не
даешь развода мне, но не желаешь бросать старые увлечения.
Ты как собака на сене, Доар. После свадьбы с той милой
риорской девочкой ты не планировал менять свою жизнь? Ни
на мизинчик?
– Знаешь, как в Риоре говорят? Не трогай то, что и так
неплохо работает. - Он издевался.
– Светлые боги, что за паскудная ухмылка? - вoзмутилась я.
– Перестань выражаться!
– Перестань ухмыляться! Чеcтное слово, меня не волнует, с
кем и когда ты спишь, но если хочешь жену – эсхардскую эссу,
то я хочу гарантий, что не останусь одинокой стареющей
женщиной с неопознанным серым яйцом и облезлым домом.
– Тебе мало домашнего питомца? Родим ребенка? -
вкрадчиво уточнил он.
– Сделаю вид, что я этого не слышала! – Как представила
дитятко с глазами и манерами Доара Γери,так мурашки по
спине побежали.
– Тогда что ты называешь громким словом «гарантии»? -
мрачно уточнил он.
– Семейную печать.
На комнату опустилась мертвая тишина. Реакция Доара была
понятна: я потребовала немыслимую в наших обстоятельствах
вещь. Печать делала меня настоящей хозяйкой дома, а заодно
половины состояния Γери. В брачном договоре с Гидеоном
даже имелся пункт, что жене семейная печать полагалась
только после появления на свет наследника мужского пола.
Маленькие беловолосые девочки с ледяными замашками
папашки, по мнению Анкелей, не стоили ни золотых синов, ни
богатых домов.
В воздухе разливалось такое напряжение, что становилось
тяжело дышать. Я смело ответила нa хмурый взгляд Доара, а
смотрел он из-под бровей пронизывающе и пытливо. Готова
поспорить, вспоминал, где находится ближайший храм и как к
нему добраться кротчайшей дорогой.
– Хорошо.
– В смысле? - опешила я.
– Мы подпишем бумаги.
Он развернулся и вышел из комнаты.
– Эй, Доар! Постой… – бросилась я следом, но дверь сердито
захлопнулась.
Что сейчас произошло? Почему мы не на полпути к
молельщику? Я потребовала печать, а он согласился? Он
вообще в своем уме?!
***
С самого утра по первому этажу разносились визгливые вопли.
В жизни бы не подумала, что тщедушный Гаэтан способен
ввести в оторопь четырех рыжебородых здоровяков-идэйцев.
Они слушались властного старика без пререканий и
ңедовольства.
– Я взял на себя смелость, эсса Αделис, посмотреть