В кислородной маске со сложной комбинацией из трубочек и лейкопластыря Сеня казался таким беззащитным и хрупким. Над ним нависли страшные обвинения, а он не мог даже слова сказать в свою защиту. Знать бы, что произошло в тот день. Как он оказался у этой девушки? Кто она и как они связаны?
И почему нельзя проникнуть к нему в голову… Невозможно вот так сидеть на одном месте, как требует того Донских, вязать, читать молитвы, смотреть в потолок. Такое точно не для меня.
— Глиняная башка, — я погладила его по щеке, — ты чего, решил меня бросить? Ты же никогда не оставлял меня одну. Проснись.
Ответа не последовало. Арсений продолжал лежать неподвижно, лишь только приборы, контролирующие показатели жизнедеятельности, монотонно попискивали в такт часам на стене.
— Лечащий врач надеется на скорый прогресс в его состоянии, — тихо произнесла мама, закусив губу, — их радует реакция его мышц на тесты. Вчера мне даже показалось, что он что-то пробормотал. Бессвязно, но, кажется, это были слова. Не думаю, что медсестра мне поверила, по ее мнению, это был просто шумный выдох. Возможно, я выжила из ума, но он точно шевельнул губами.
— Его мозгу просто нужно время, чтобы восстановиться. Когда это произойдет, он вернется к нам, — я легонько сжала его руку. — Сеня, вставай, слышишь? Хватит уже валяться. Ты нам всем очень нужен тут. Когда завтра приду, я хочу видеть, как ты смотришь на меня.
— Врачи настраиваются на благоприятный прогноз течения болезни. Так мне вчера сказали.
— Я очень на это надеюсь, мама. Лишь бы он был жив, а уж мы-то его выходим! Любого.
— Ты совсем исхудала, дочь, займись для начала собой. Одни глаза на лице остались. Тебе не помешало бы выспаться. Вернись на работу, иначе потеряешь место, а здесь я сама справлюсь.
Мне стало неловко при упоминании о потерянной должности, но я не собиралась пока посвящать в это маму. Достаточно с нее переживаний.
— Хорошо, — я подошла к старой раковине возле стены и посмотрела в зеркало.
— Девочки твоего возраста все уже почти замужем, дочь.
— И что с того?
— Пора заняться собой, Саша.
— Мам, ты не нашла лучше времени для разговора, как сейчас в больнице?
Она продолжала не спеша орудовать спицами, почти беззвучно и не глядя в мою сторону.
— Не злись на меня. Кто еще скажет, если не я.
— Я и так все знаю.
— Тебе стоит научиться быть женственнее, мягче. И не разбрасываться мужиками.
— Это ты кого имеешь в виду? — я села обратно на стул возле Сениной кровати и погладила его руку.
Мне был неприятен весь этот разговор. Будучи в некотором роде замкнутым человеком, я хоть как-то могла иногда потерпеть разговоры о работе, но личную жизнь не собиралась обсуждать ни с кем. Зная, что мать собирается завести старую шарманку про мои постоянные неудачи во всем, я заранее напряглась и выпрямила спину.