— Мы что, в XVIII веке? — мое лицо вытянулось от удивления. — Откуда у здравомыслящего современного человека возьмется цепь? Если только дело не происходит на велосипедном заводе. Ведь это не нательная цепочка, сразу видно. Судя по фото, она крупная, примерно с палец толщиной.
Тимофеев довольно закивал:
— Твой брат носит с собой цепи? Не думаю. Откуда взяться достаточно крупным цепям в квартире Яковлевой? Стало быть, убийца принес ее с собой. Так наше убийство становится преднамеренным. Посмотри также на узор. Дорисуй мысленно недостающие звенья. Это не велосипедная цепь и даже не от бензопилы.
Он ухмыльнулся. Я придвинулась ближе, вглядываясь в экран.
— Я, конечно, в этом не разбираюсь. Но это обычная цепь. Колечко вставляется в колечко, то в следующее, так получаются звенья.
— Да, якорное плетение. Нужно поразмыслить, где используют такие цепи данного размера, так мы можем предположить, кем является незваный гость, жестоко расправившийся с девушкой.
— В ее квартире не нашли цепь?
— Нет, — Алексей нахмурился и уставился в одну точку. — Мне все не дают покоя эти обстоятельства. Зачем нужно оставлять в квартире права и кольцо, но уносить с собой орудие убийства?
— Это не его кольцо, я почти уверена. Донских обещал мне показать его, но сомневаюсь, чтобы у брата было кольцо с гравировкой в виде буквы «А», которое я никогда не видела. Он не любитель украшений. За все годы у него было только обручальное кольцо, которое он не снимал долгое время даже после развода. И цепочки у него тоже нет. — Я подняла глаза к потолку, силясь вспомнить. — И не было. И права могли подкинуть, чтобы взвалить на него вину за преступление! И знаешь еще что? Орудия преступления нет, потому что убийца не мог его оставить. Любой нож бы оставил с удовольствием, но именно этот нож и эту цепь не смог. Там было что-то указывающее на него. Я не слишком быстро говорю?
— Нет, — он с интересом, не отрываясь, изучал мое лицо. — Ты очень хорошо говоришь. Мне нравится твоя артикуляция. Всё четко, понятно. Я только третий год учусь читать по губам, но этого хватило, чтобы понять: большинство людей просто нечленораздельно бубнят, проглатывая половину слов. Приходится самому додумывать, чем кончилась фраза.
Я понимающе улыбнулась. Мне было приятно слышать даже маленький комплимент из его уст.
— Это был не нож, — уточнил он, складывая руки на груди.
— А что же? — я обескураженно уставилась на него.
Он увеличил следующее фото и протянул мне планшет:
— Это края раны.
— Так.
— Они достаточно ровные, чтобы охарактеризовать этот предмет как острый. Это не нож, или, по крайней мере, нож не стандартный. Ширина лезвия не больше сантиметра, глубина, на которую предмет вошел в тело, около пятнадцати сантиметров. Точнее, не вошел, а входил неоднократно. На груди девять колото-резаных ран, в том числе в сердце — ставшая смертельной. Сюда, ниже, — он сдвинул изображение и снова увеличил, — в паховую область было нанесено еще двенадцать ранений, посмертно и с особым остервенением. Так убийство в моих глазах приобрело сексуальный подтекст.