Обернувшись, я увидела, что Алексей неодобрительно качает головой. Ему не хотелось влипнуть в историю. Всё-таки это было незаконное проникновение в чужое жилище. Но было поздно: я уже вошла внутрь, зажав пальцами нос.
Беззвучно матерясь, Тимофеев на цыпочках последовал за мной. Оглядевшись, я заметила, что комнаты пусты. Все вещи стояли на своих местах, ровно так, как во время моего вчерашнего посещения. Прислушавшись, я ничего не услышала. Мне стало страшно.
— Зачем ты сюда врываешься? Уйдем, пока нас никто не заметил! — нависнув надо мной, шепотом взмолился Алексей. Его тон приобретал все более требовательный оттенок. Но у меня были свои мысли на этот счет. Что-то манило меня в эту квартиру.
Мне не оставалось ничего, кроме как развести руками.
— Арам! — позвала я хриплым голосом, направляясь на кухню. Молчание, которое последовало в ответ, заинтриговало еще больше. Я серьезно забеспокоилась.
Шторы на окне, которое выходило прямо на крыльцо подъезда, были плотно задернуты. В комнате царил полумрак. Абсолютная тишина.
— Арам! — позвала я громче и даже не узнала звук собственного голоса. Сзади скрипнула половица паркета: мой спутник следовал за мной на кухню. На кухне по-прежнему тишина.
Я осторожно двигалась вперед, сверля глазами темноту. То, что я увидела на полу, прервало мое дыхание. Арам Пилькевич лежал поперек кухни с остекленевшими глазами и перекосившимся ртом, открытым, словно для крика. Он был мертв, это не вызывало сомнений.
Я застыла, парализованная от ужаса, глядя на него и не способная сделать ни малейшего движения.
Тимофеев подошел ближе и смачно выругался.
Да уж, не думала я, что сегодня придется еще раз пережить состояние позорного падения в обморок. Но ноги внезапно решили куда-то поплыть, руки становились чужими и непослушными, в голове послышался нарастающий звон. Не хватило мне и сил, чтобы оторваться глазами от трупа, поискать ближайший от меня стул и присесть.
Осознание того, что перед тобой лежит совершенно мертвый человек, меня окончательно приземлило. Приоткрытые глаза Арама Пилькевича смотрели на меня не отрываясь. Его губы не шевелились. Рот был распахнут в безмолвном крике. Лицо приняло облик куклы, не человеческого существа. Из состояния шока и от приближающегося падения на пол меня вывели руки Алексея, заботливо обхватившие сзади за плечи.
Повернув меня к себе, он наклонился и пристально уставился в мои глаза. Они наверняка были полны ужаса и растерянности. Я ощутила, как грудь сдавливает чем-то тяжелым, словно невидимым обручем. В ту же секунду кислород перестал поступать в мои легкие. Очертания светлых глаз Тимофеева начали медленно расплываться. Сознание падало в пустоту.