Едва за ним закрылась дверь, мы с Робертой заключили друг друга в объятия и даже не целовались. Просто молча стояли, прижимаясь друг к другу, желая почувствовать, что мы, наконец, вместе.
— Берт, мы с раннего утра ехали сюда и даже не могли подойти друг к другу, это было ужасно, — тихо шепнул ей на ухо. Почему-то не хочется говорить во весь голос, так убаюкивает эта тишина вокруг.
— Милый, я тоже вся извелась, так устала… И мне так хорошо сейчас, так хорошо… Мы вместе и скоро обвенчаемся, — голова Берты уже таким знакомым и родным движением ложится мне на грудь, прижавшись щекой. Ласково накрываю ее ладонью и глажу мягкие ароматные волосы.
— Нас уже обвенчали в книге регистраций, миссис Грифитс. Берт…
— Что?
— В поезде, я заметил… Что с тобой было? Несколько минут ты как сама не своя была… Что-то случилось?
Она крепче обняла, прижалась… Зашептала.
— Помнишь ночь на берегу, костер? Ты рассказал… А теперь он попытался говорить со мной, убеждал передумать, выйти из поезда, сбежать от тебя. Сказал, что…
Почувствовал, как она вздрогнула. Погладил по голове, тихо сказал ей…
— Говори все, любовь моя. Самое время, нужно от всего избавиться до венчания. Говори…
Порывисто вздохнула…
— Он сказал, что ты все лжешь, что мне грозит опасность… Смерть. И что если я уйду от тебя — ты исчезнешь.
Умен, крыса… И не отступает.
— В этом он прав, Берта.
— В чем? — она подняла на меня глаза, — в чем он прав?
— Все сейчас в твоих руках. Мы вместе дошли до вот этого места, — я обвел рукой номер, — что далее, решать тебе. Или мы отсюда пойдем в церковь и станем мужем и женой, отныне и навсегда. Или… Ты вернешься в Ликург, а я исчезну. Выбирай. Сейчас.
Нужно, чтобы вопрос прозвучал, открыто, в лицо, в глаза, в самую душу. И так же должен быть дан ответ, пусть он и известен нам обоим. Ее губы прижались к моим, ее руки с неожиданной силой обняли. Долгий… Бесконечный поцелуй… С трудом оторвались друг от друга, перевели дыхание. Ее прерывающийся голос.
— Вот мой ответ. Вот мой выбор. Другого — не будет, никогда. Я клянусь тебе в этом. Я — твоя жена и принадлежу тебе. А ты — так же принадлежишь мне. Клянешься?
— Да. Клянусь. И — все, теперь только мы?
— Да! Только мы! Ты и я, вместе, навсегда!
Роберта рассмеялась, высвободившись, выбежала на середину комнаты и закружилась, раскинув руки, шляпка улетела в угол, волосы разметались по плечам каштановым вихрем. Сделав несколько оборотов, она подбежала ко мне, схватила за руку и увлекла за собой. Я же, захваченный этим весёлым порывом, подхватил ее и поднял, прижав к себе, и так прошлись по комнате, наполняя ее смехом.