– Итак, – говорит он, сразу почувствовав себя лучше, – задержка, да?
На ее лице появляется несколько театральное выражение вины, она лезет в карман за трубочкой теста на беременность, но руку из кармана не вынимает. Ландсман знает, потому что она уже раз или два проговаривалась, что Эстер-Малке подозревает его в зависти к их с Берко весьма успешной программе размножения, принесшей двоих прекрасных мальчиков.
Ландсман, конечно, завидует порой, горько завидует. Но когда она заводит разговор, он все категорически отрицает.
– Блин! – ругается он, когда слон падает на пол и закатывается под барную стойку.
– Черная или белая?
– Черная. Слон. Вот блин. С концами.
Эстер-Малке идет к полке со специями, подтягивая поясок на халате, перебирает баночки.
– Ага, вот, – она достает банку с шоколадными украшениями, снимает крышку, кладет на ладонь одно зернышко и протягивает Ландсману, – возьми-ка вот это.
Ландсман становится на четвереньки и лезет под стойку. Он находит сбежавшего слона и ухитряется воткнуть его в отверстие на поле h6. Эстер-Малке ставит банку на полку и возвращает руку в таинственные глубины халатного кармана.
Ландсман съедает шоколадное украшение.
– Берко знает? – осведомляется он.
Эстер-Малке крутит головой, прячась за шторой волос.
– Да, чепуха, – говорит она.
– Точно чепуха?
Она пожимает плечами.
– Ты что, не смотрела тест?
– Я боюсь.
– Чего это ты боишься? – спрашивает Берко, появляясь в двери кухни, и, конечно же, с юным Пинхасом Тайч-Шемецем – Пинки, младшеньким, угнездившимся на согнутой в локте отцовской правой руке.
Месяц назад они устроили для него праздник с тортом и свечкой. Так что, думает Ландсман, на подходе третий Тайч-Шемец, через двадцать один – двадцать два месяца после второго. И через семь месяцев после Возвращения. Семь месяцев пути ему в незнакомый мир. Еще один крохотный узник истории и судьбы, еще один потенциальный Мошиах, ибо Мошиах, утверждают знатоки, рождается в каждом поколении – дабы наполнить паруса слабоумной каравеллы мечты Пророка Элияху. Рука появляется из кармана без трубочки с тестом, и Эстер-Малке сигнализирует Ландсману, как принято в Южной Ситке, поднятой бровью.
– Боится услышать, что я ел вчера, – говорит Ландсман.
И чтобы отвлечь внимание, он вынимает из кармана пиджака книгу Ласкера «Триста шахматных партий» и кладет ее на барную стойку рядом с шахматной доской.
– Это про твоего мертвого наркомана? – спрашивает Берко, впиваясь глазами в доску.
– Эмануэля Ласкера, – уточняет Ландсман. – Но это просто запись в регистрационной книге. Мы не нашли при нем никаких документов. Еще неизвестно, кто он такой.