Моргунчук в брезентовом плаще стоял за штабелями старых, разбитых ящиков и, делая вид, что работает изо всех сил, наблюдал за приходящими рабочими. Заметив Катю, он недовольно отбросил ящик и вышел навстречу.
— Зеленая Екатерина, — сказал он на ходу, неожиданно свернув на склад, — почему ты, несознательный гражданин, собралась опоздать на работу?
— Кто? Я? — удивилась Катя.
— Не я же! Мне из хорошо проверенных источников известно, что ты должна была сегодня опоздать.
— Кто ж — ой! — вам набрехал? — удивлялась Катя все больше. Ей было и смешно, и обидно.
В воротах появилась Нинка Лыкова, сонно потянулась, направилась под навес, где должны были сортировать картошку.
— Лыкова! — крикнул Моргунчук, снял шапку, протер лысину платком, пропитанным каким-то раствором, долженствующим способствовать прорастанию волос. — Почему опоздала? На две минуты! Слышишь аль нет? Премию надоело получать? Если каждый гражданин опоздает на две минуты… Слышь, что получится? Подсчитай, небось шибко грамотная!
— А кто, товарищ Моргунчук, вчера опоздал? — спросила Лыкова, торопливо оглядывая себя и махнув приветственно рукой Кате. — Пиши на меня, а я на тебя напишу в партийную организацию. Я на две минуты опоздала, а ты на два часа. Напишу, и все подпишут.
— Но-но! — построжел Моргунчук. — Уж и не пошутить у себя на работе? Вон Зеленая хотела нынче опоздать. Работать надо! Если каждый гражданин…
— Кто вам набрехал на меня? — перебила его Катя.
— Кто ж ему набрешет, кроме собаки шелудивой, — смеясь, проговорила Нинка Моргунчуку.
Кате он сказал:
— У мене разведка работает четко. Вы еще спите в сладеньком сне, а я уже все знаю про ваши мысли и деяния. Кто, где, чего. А на тебя, Лыкова, нет только атомной бомбы, — все ж не стерпел, с досадой проговорил Моргунчук, добавляя поспешно: — Молчу!
— Так-то уж лучше, — съязвила Лыкова. — А про атомную войну, так это было бы прямо прекрасно избавиться от таких мозгляков, как ты. Правда, Катя?
Катя смолчала, направилась под навес, стала обрывать подмороженные листья у вилков капусты. Вскоре пришли все. Кате стало легче. Нинка Лыкова была сегодня злая, то и дело распекала всякого, кто попадался под руку, но больше всех досталось завбазой. И только Кате сегодня от нее не досталось, она будто щадила ее. Под конец работы Лыкова взяла Катю под руку, увела в дальний угол и с явной злостью призналась:
— Получила вчера письмо от Гаршикова, из Москвы. В Котелино он не вернется, в Москве ему нравится, поступил учиться в университет, только не на тот факультет, на который хотел, забыла, как называется… Привет передал тебе одной…