— Николай Леонтьевич… — начал Опалин.
— Ваня, у нас три убийства, связанные с Большим театром, — сказал Твердовский. — А у тебя ничего нет. — И суровым начальственным тоном добавил: — Плохо работаете, товарищ оперуполномоченный. Очень плохо.
— Но…
Николай Леонтьевич вскинул ладонь, словно желая заградить своему собеседнику уста.
— Хватит, Ваня. Довольно. Вольского ты не арестовал, а теперь к нему и подойти нельзя. Сам виноват. Придется теперь Манухину выкручиваться. Отдашь ему все материалы, изложишь свои соображения. Пусть он доводит дело до конца.
Митяй Манухин был последним человеком на Петровке, с которым Опалин хотел бы сотрудничать; но приказ есть приказ. Злясь на себя, на Твердовского, на весь свет, Иван пошел искать Казачинского.
— Ты говорил с родней Елены Каринской? Что удалось узнать?
Однако Юра не сумел привести никаких новых фактов. Да, концертмейстер Сотников за ней ухаживал, но как-то нерешительно, и сразу же отстал, едва Елена взялась обхаживать Алексея Вольского. А Володя Туманов среди ее поклонников не числился вообще.
Опалин поручил Петровичу привести дело в порядок и подготовить бумаги для передачи Манухину. Тот явился вскоре после обеда в сопровождении Лепикова и, хмурясь, начал листать протоколы свидетельских показаний. Смирив неприязнь, Опалин стал излагать свои соображения.
— Короче, я думаю, что кто-то пытался подставить нашего народного артиста и поэтому убил трех человек, — заключил он. — Кто-то слабый, потому что он вечно действует исподтишка. Может быть, происходящее связано с балериной Каринской, которая покончила с собой из-за Вольского. За ней ухаживал концертмейстер Сотников, но это не может быть тот человек, с которым я дрался в театре. Телосложение не то.
— А если у него был сообщник? — пробормотал Манухин себе под нос.
— В деле, где причиной всему личная месть?
— Ну, месть не месть… — Митяй вздохнул. — Удружил ты мне, Григорьич. Всю жизнь я старался избегать вот этих вот… артистов, понимаешь. Черт его знает, что от таких людей можно ожидать.
— Того же, чего и от всех остальных, — ответил Опалин.
— Ты отлично понял, что я имею в виду, — с вызовом промолвил Манухин. Он взял дело и поднялся с места. — Физкульт-привет! — Он кивнул головой Петровичу и проследовал к дверям. Лепиков поспешил за ним.
Пока Опалин делился с Манухиным своими догадками, дежурному, который принимал звонки по 02, поступило сообщение о несчастном случае в районе Большой Садовой.
— Объясните, что там произошло, — сказал дежурный.
Но глупая баба, звонившая в милицию, не могла ничего толком объяснить.