— Я расскажу тебе все, что знаю. Хотя знаю мало. Очень мало. Ведь все, что делалось… ею и теми, кто на нее работал, действительно секретно. Понимаешь, ведь именно она контролировала наши совместные разработки. Именно она их консультировала. И она же отбирала результаты исследований, которые ни сам Сергей Александрович, ни мы — рядовые экспериментаторы — не могли комментировать. Не она работала на наши темы — мы работали на нее… Но прежде, чем ответить на твои во–просы — не в оправдание Лины Соломоновны, нет, — но чтоб ты лучше понял все, что у тебя связано с ее именем… послушай меня… о ней…
— Зачем? Чтобы в который раз и, как всегда, «войти в положение» очередного палача?..
— Не смей так говорить! Да, ты многое успел пережить. Но это не значит, что тебе все известно о жизни. Кроме того, черно–белое видение ее — жизни этой — никогда не приводит к верным оценкам. Послушай! Я с Линой Соломоновной знакома с 1926 года. Почти с того же времени работала в Академии по тематике, в которой и она участвовала. Конечно, она твердый орешек. Просто расколоть ее — по твоей терминологии — невозможно. Но представить, что там, за прочной скорлупой, можно… со временем, конечно. Прошло пятнадцать почти лет. И что–то узналось. Она, в сущности, очень несчастливый человек.
С детства, как она сама рассказывала, ее обуревали сонмы разнообразнейших страстей. Одной, но действительно пламенной ее страстью была жажда необыкновенной любви. Да–да, как и у большинства нормальных девочек. Но эта ее страсть подогревалась очень рано проявившимися талантами во множестве областей — в искусстве, в целенаправленности выбора занятий, в умении учиться, работать, одеваться. Но жажда любви преобладала над всеми иными страстями. Жажда настоящей — на век, до смерти — любви. И вот, в самый «кульминационный период подросткового развития», когда именно эта страсть воспламеняет будущую женщину, повторяю, неимоверно талантливую и потому отвергавшую даже призрак поражения, она вдруг обнаружила, что некрасива! Что как девочка — непривлекательна!
Что шансов понравиться кому–то — не говоря уже о тайно избранном мальчике — у нее нет! Нет! Нет даже самой малой надежды просто обратить на себя внимание как на наследницу известнейшей на родине ее весьма состоятельной семьи… Ты понимаешь, что это значит — такое открытие юной женщины?!
С таким талантом — а талант исследователя у нее поразительный! А исследователь — это мыслитель. Человек, отдающий себе отчет в том, что произошло…
Но великий талант — он предполагает и страсти великие.