Холден пожал ей руку — холодную и более сильную, чем он ожидал. Авасарала впервые посмотрела ему в глаза. Теперь и ее глаза улыбались.
— Спасибо, — сказал он. — Теперь я твой должник.
Ее улыбка перестала быть официальной, холодной и отстраненной. Авасарала тихо хмыкнула.
— Это уж точно, — сказала она.
Она больше не спала. Ну, или сон просто не помогал. Ее тело не погружалось в пружинистый матрас, как привыкло за годы, прожитые при нормальной гравитации, и он казался слишком жестким и слишком мягким одновременно. Сон предполагал отдых, а отдыху больше не было места. Она закрывала глаза, и разум будто летел кубарем вниз со звезды. Уровень смертности, поставки, рапорты службы безопасности — все, что наполняло так называемые дневные часы, заполнило и ночи. Уснуть означало лишь растерять остатки способности рассуждать логически. Сон не был похож на сон, скорее на пару часов кататонии, а потом возвращение к вменяемому состоянию на восемнадцать-двадцать часов, прежде чем снова сойти с ума. Дерьмово. Но надо было что-то делать, и она делала.
У нее хотя бы был душ.
— Похоже, Бобби Драпер удалось не дать Холдену испоганить миссию, — сказала она, пока сушила волосы. Апартаменты мягко светились голубым, будто обещая рассвет. Хотя рассветы на Земле теперь выглядели не так. — Мне она нравится. Я за нее волнуюсь. Она слишком долго просидела за столом. Ей это не подходит.
Она просмотрела сари в шкафу, пробегая пальцами по ткани и прислушиваясь к звуку, и остановилась на зеленом, переливавшемся, как панцирь жука. Золотая вышивка по краям, сверкающая под искусственным солнечным светом, придавала ему одновременно жизнерадостности и величественности. И у нее имелось подходящее янтарное ожерелье с нефритом. Человечество в полной заднице, а она должна волноваться о том, как выглядит на встречах. Смехотворно.
Вслух она сказала:
— Сегодня объявились Гиес и Басрат. Их считали погибшими, но они укрылись под горой где-то в Юлийских Альпах. Наверное, не собирались высовывать нос, пока все не утрясется, но ты же знаешь Аманду. Не успокоится, пока все не признают, что она лучшая. Не понимаю, чем они тебе нравились.
Она слишком поздно заметила ошибку, и что-то огромное и опасное шевельнулось в ее сердце. Она глубоко вздохнула, прикусила губу и продолжила заворачиваться в сари.
— Когда возьмем под контроль Вольный флот, нужно будет что-то делать с эмиграцией. Никто не захочет оставаться на Земле. Я сама могла бы улететь. Жить на пенсии на берегу какого-нибудь чужого океана, где не буду чувствовать ответственность за то, чтобы волны поднимались и опускались. Марс никогда не разберется со своими делами. Смит? Он делает хорошую мину при плохой игре, но никакой он не премьер-министр. Он сиделка в хосписе, где умирает республика. Когда мне начинает казаться, что у меня плохая работа, достаточно просто с ним выпить, чтобы полегчало.