Тогда возникает обоснованный вопрос: как получаются эти истории?
Я полагаю, что захват представляет собой инстинктивный процесс, который помогает нам вычленить сюжет для нашей истории из хаоса окружающего мира. И в этом заключена проблема: хотя захват позволяет нам осознать мир, это осознание очень далеко отстоит от рационального мышления. В этом случае наша история – история нашей жизни – не всегда похожа на ту, которую мы намеревались рассказать.
* * *
Существует ли свобода от захвата? Можем ли мы повернуть переключатель и осветить всю сцену – каждую складку занавеса, углы и перекрытия, – и понять, зачем это все? В общем и целом, ответ – нет. Внимание по самой природе вещь избирательная и самоусиливающаяся. Наше окружение – историческое, экономическое, физическое – диктует, какой стимул станет для нас салиентным, подгоняя к этому паттерны, которые в свою очередь определяют, как мы воспринимаем мир и в конечном счете – кем мы становимся.
И все же немного автономии сохраняется даже в состоянии захвата. Когда мы понимаем, что такое захват – это нервный механизм, который влияет на наш опыт и одновременно зависит от нашего опыта, – то мы перестаем быть пассивными наблюдателями, завязшими в неудачном или неприятном повествовании. Осознав пути изменения фокуса внимания, мы можем даже развить в себе исключительную гибкость ума, которая позволит нам одновременно рассказывать разные – временами даже противоречивые – истории.
Мы можем влиять на этот процесс, не просто принимая постоянный диагноз, например «тревожное расстройство» или «депрессия», но активно меняя то, что оккупировало наше внимание. Чтобы преодолеть захват, вполне возможно направить себя на путь более позитивного влияния, а также восприятия соответствующих стимулов. Это происходит, когда новая форма захвата становится такой важной для нас, что старая теряет свою притягательность.
Для тех, кто страдает от более серьезных недугов, изменение часто приходит в виде преобразующего переживания. Можно сосредоточиться на других людях – как Крис Уар сделал это неожиданно для себя, когда стал отцом, или попасть под захват ощущения высшей Любви – как Симона Вейл.
Однако силы воли недостаточно для сохранения изменений. Задача состоит в том, чтобы черпать силы из иного источника, нежели простая самодисциплина или самоосуждение. Полноценные, окончательные изменения происходят в том случае, если мы позволяем себе избавиться от давления вызванного изоляцией и почувствовать поддержку и связь с другими людьми, вместо того, чтобы замыкаться на себе. Это часто происходит через жертвование, или служение, или любовь и веру, или членство в каком-либо сообществе.