Но Уоллесу нужна была причина для того, что он посчитал глубоким чувством стыда его матери, и он продолжал поиски. После сеансов с психотерапевтом он пришел к теории, которую посчитал истинной, и теперь противостоял матери.
«Мама очень страдала, что Дэвид так и не познакомился с ее родителями, и все, что он знал о них, заключалось в следующем: дед приставал к его матери, а бабушка это позволяла, – вспоминает сестра Уоллеса. – Мама совсем не хотела отвечать на трудные вопросы каждый раз, когда Дэвид встречался с ней или созванивался. А Дэйв все время хотел обсуждать это. И он принимал нежелание матери говорить на эту тему, а также ее отказ признать правду или справиться с этими переживаниями, как основное подтверждение его идей».
Это привело к отчуждению, продлившемуся пять лет. В течение этих пяти лет Уоллес работал над «Бесконечной шуткой», где создал исключительно критический портрет матери, персонажа, названного в романе «Мамаша»: неразборчивая в половых связях «воинствующая буквоедка», одновременно центр и черная дыра семьи. «Эта женщина настолько многогранная и непробиваемая в своих обвинениях, – пишет Уоллес о Мамаше, – что невозможно чувствовать себя комфортно с любого сорта однозначным обвинением чего-либо».
«[Бесконечная шутка] посвящена деду – отцу моей матери», – объясняет Эми. – Это посвящение “тебе, ублюдку”».
Отношения Уоллеса с Карр были напряженными с самого начала. У нее был сын, и сын имел приоритет. Уоллес хотел, чтобы Мери тратила на него больше времени, а она считала его эгоцентричным. Уоллес просил Карр выйти за него замуж – она дала от ворот поворот. В конце концов, когда Уоллеса весной 1993 года пригласили преподавать в Университет Иллинойса, Блумингтон-Нормал, он неохотно принял предложение, понимая, что настало время уезжать. В Блумингтон он переместился в июле и начал преподавать с осени.
Тем временем работа над «Бесконечной шуткой» продолжалась: Уоллес продал роман издательству «Литтл, Браун», так как роман был практически завершен и работа продвигалась успешно. На самом деле ему потребовалось чуть больше года в Блумингтоне, чтобы закончить книгу.
В романе Уоллес описал свой собственный опыт – разбирая по косточкам, с юмором буквально все, от семейных отношений до депрессии, от теории кино, до тенниса, совместного употребления наркотиков сверх меры и восстановительной программы. Получился эпический текст, который и комментировал, и пародировал навязчивую потребность культуры в развлечениях.
«В этой книге было много от маленького Дэйва, различных его вариаций самого себя. Дэйв – воин АА, я думаю, больше похож на Дона Гатели, – говорит Костелло. – Но Дэйв до АА, больной Дэйв, разбитый Дэйв, полагаю, больше похож на Хала Инканденцу».