Дышать стало легче, пусть и дыхание это было много менее глубоким, чем у живых. Зато я смогла пошевелить рукой... и второй тоже... и почти приготовилась сесть в гробу, когда дверь хлопнула.
К счастью, на рисунок силы это нисколько не повлияло. Линии, дрогнувшие было, выпрямились, а вливавшийся в меня поток не ослабел. Тело мое медленно, но верно изменялось под действием этой силы, мне же оставалось расслабиться и представить, что я все-таки мертва.
А то мало ли...
- Ты уверен? - не узнать блеющий голосок кузины было невозможно.
Честно говоря, мы с ней не слишком ладили.
Да и как... она была тихой. Смиренной. И незаметной, но при этом обладала удивительнейшей способностью раздражать одним фактом своего существования. Стоило вспомнить потупленные глазки и шепоток, которым она отвечала на чужие вопросы, как меня передернуло.
- Здесь нас точно не станут искать, - а это уже кузен.
Полечка.
Вообще в миру его нарекли Аполлинарием, уж не знаю, чья это больная фантазия обрела жизнь, но имя свое Полечка тихо ненавидел, как, подозреваю, и матушку заставлявшую держаться приличий.
...сама она в молодые годы немало погуляла.
А что? Бабушка про всех рассказывала, и если сыновей своих хоть как-то щадила, выдавая лишь ту информацию, которая могла быть полезна, то тетушкам досталась по полной... в годы юные Фелиция крутила роман за романом, а порой и одновременно, несмотря на то, что общество в далекие те времена к подобным штукам относилось с куда меньшим пониманием.
Нет, она пыталась блюсти тайну, но...
Городок наш, как говорится, еще та дыра... а дуэль, случившаяся по-за прекрасных глаз юной Фелиции и вовсе событие из ряда вон выходящее. И ладно бы просто дуэль, но ведь со смертельным исходом, а это уже дело уголовное, пусть и смерть приключилась исключительно ввиду глупости одного дуэлянта и невезучести другого, но...
...тетушку отослали, в город она вернулась через несколько лет солидной замужней дамой, обремененной двумя детьми, в которых души не чаяла...
Смачный звук поцелуя заставил меня скривиться.
Вот уж...
...денег на открытие лавки ей выделили, дом в пригороде приобрели, но почему-то тетушка все равно решила, что ее глубоко обидели, не дав открытого доступа к семейному кошельку. Обида ее росла год от года, крепла и окончательно оформилась, когда еще бабуля моя отказалась купить Полечке корабль. В том аккурат проснулась жажда путешествий заодно с уверенностью, что в северных колониях не озолотится лишь последний дурак. Само собой, себя Полечка дураком не считал. Для исполнения гениального плана не хватало лишь малости, в коей бабуля взяла и отказала.