Когда шторы скрыли улицу, он облегченно вздохнул.
— Звонят!
Супруги Снипграсс, в молчании застывшие на низеньких стульях около камина, с воплем вскочили на ноги. Звонок дернули с такой силой, что дом наполнился металлическим грохотом.
— Сэр! — взмолилась старушка. — Не заставляйте нас открывать! Клянусь, за дверью никого нет. Никого… Кроме ужасных «Существ», которые бродят в ночи под дождем. Не ходите туда! Умоляю!
— Не ходите! — присоединился к ее мольбам муж, когда снова загремел звонок.
— Оставайтесь здесь! — зарычал Триггс.
Взял одну из ламп и, подняв над головой, как факел, ринулся в темноту коридора.
— Боже, храни его! — заплакала служанка.
Звонок зазвонил в третий раз, когда он подошел к двери, и тут же ее сотрясли яростные удары.
— Кто там? — закричал Триггс, решив, что успеет запустить лампой в возможного врага.
Он открыл дверь. Ливень залил ему лицо. На пороге, словно бог дождя, высился громадный силуэт, с которого ручьями стекала вода.
— Инспектор Триггс! Наконец-то!
— Господин мэр! — воскликнул Триггс, радуясь, что видит человека во плоти, а не призрак.
— Инспектор Триггс, — сурово сказал мистер Чедберн, — приказываю оказать мне помощь. Следуйте за мной в ратушу, где совершено ужасное преступление.
— Преступление? — икнул Триггс.
— Только что убит Эбенезер Дув.
Ратушу и дом Триггса разделяли всего шестьдесят ярдов, но детективу они показались милями мучительного пути сквозь мрак и холод.
«Эбенезер Дув убит».
Эти слова звучали в ушах похоронным звоном, который словно доносился с высоких башен, утонувших в ночи и дожде.
Чедберн держал его под руку и тянул за собой; на крыльце ратуши он проворчал:
— Да не дрожите так, черт вас подери!
Но Триггс продолжал дрожать, как осиновый лист в бурю. Он ощупал карман и успокоился; перед выходом из дома он машинально сунул в него кастет, подарок Хэмфри Баскета.
В глубине коридора, где зловеще выл ветер, на черном бархате тьмы желтел квадрат света.
— Пошли, — сказал Чедберн, увлекая его за собой. — К кабинету Дува. Я разрешал ему работать допоздна.
— Как… как он? — заикаясь, спросил Триггс.
— Ему раскроили череп кочергой. Он умер на месте…
Пройдя коридор из конца в конец, они оказались в большой круглой зале с витражами в высоких узких окнах. С огромной картины, изображавшей баталию, глядели окровавленные лица агонизирующих и страдающих людей.
— Смотрите! — указал Чедберн.
Триггс очутился перед застекленным закутком. Тело бедняги Дува освещала белая фарфоровая лампа с фитилем. На листе веленевой бумаги лежала, словно защищая его, красивая, цвета слоновой кости, рука мертвеца. Триггс отвел глаза от ужасной глубокой раны и непроизвольно залюбовался каллиграфическими строчками, последними, которые начертал Эбенезер Дув, его единственный друг в Ингершаме. Он машинально прочел их и покраснел.