Я не любил Веллбаума. Он был далеко не красив, совсем не отличался умом, но у меня не было никаких причин злиться на него. Однако, моя лампа-ведьма отобразила на стене его такую огромную и отвратительную тень, что всё мое существо содрогнулось. Я схватил тяжелый морской ботинок, который оборвал жизнь паука, и со всей силы обрушил его на череп гостя.
Он был убит на месте.
Мне понадобилось целых двенадцать часов, чтобы нарезать его на мелкие красные кусочки и сжечь в печке, которую топил коксом.
Потом я осушил один за другим три стакана виски.
Это был очень хороший виски. Еще никогда я не пил лучшего виски.
В крохотном закутке, который служил кабинетом Робетту, в углу, под самым потолком, паук сплел плотную сеть.
— Судя по паутине, существо должно быть приличных размеров, — часто говаривал он.
Но не решался убрать паутину, поскольку даже мысль о том, чтобы расправиться с чудовищем, внушала ему страх.
Однажды большая синяя муха наполнила комнату гудением, напоминавшим отдаленный рев самолета.
— Хватит биться о стекла. Лучше попадись пауку! — крикнул Робетта.
Это и случилось, и ужасный волосатый паук появился.
Сверху донесся странный звук секатора.
— Ну и ну… — ошеломленно произнес человек, ибо паук аккуратно обрезал нити, державшие синюю муху, и она возобновила свой полет. — Где это видано!
Робетта следил взглядом за освобожденным насекомым.
А потому не заметил паука, который выбрался из паутины и быстро побежал по потолку.
Когда паук оказался над человеком, он спикировал на темечко Робетты и укусил его.
Этот паук относился к очень ядовитым паукам, и Робетта умер через тридцать секунд, словно его укусила гремучая змея.
Тогда паук и синяя муха набросились на труп и сожрали его.
Хармон наблюдал, как сумерки опускаются на море. К нему подошел маленький черный человек.
— Мертвая вода, — проворчал он, с отвращением глядя на далекий простор грязи и тумана. — И всё тянется… тянется…
Из зарослей солероса выполз зеленоватый краб, словно пробуя когтистой лапой наступающую ночь.
— Бешеный, предсказывает плохую луну… И жрет падаль, сожри его! — крикнул недомерок.
Он обращался к цапле, которая тяжело махая крыльями, летела над прибрежными песками.
Но птица не расслышала его и унеслась прочь.
— Почему бы тебе самому не сделать это? — спросил Хармон.
— Я не могу, — ответил человечек. — Мое имя Краб. Хармон неоднократно слышал о подобных обычаях среди людей джунглей и леса. Он поглядел на животное, ползущее по водорослям.
— Это — морской паук, — сказал он.
— Вы говорите… паук? Ну, это совсем другое дело! — воскликнул человечек.