Оба гвардейца на верху блаженства. Они по очереди окружают блондинку вниманием и заботами, укладывают ее подушки, прикрывают пледом ее маленькие ножки, и оба млеют от восторга.
Немец захлебывается от кашля.
Старый банкир безмятежно дремлет.
Красивый джентльмен потягивается под щегольским английским пледом и, покручивая свои седеющие усы, отечески посматривал на молодых гвардейцев.
— Станция Бологое!.. Поезд стоит полчаса! — возвещает кондуктор.
Из вагона выходят далеко не все.
Поезд двигается вновь… Все погружаются в глубокий сон… Кое-где фонари задергиваются зелеными и темно-фиолетовыми занавесками, кое-где свечи совсем тушатся… Проходит ночь.
— Станция Колпино! Остановка пять минут!.. — кричит кондуктор среди пробудившегося вагона.
Гвардейцы уже воспрянули ото сна и блещут всей красой своих мундиров, шпоры их звенят как-то особенно победоносно.
Красивый джентльмен тоже окончил свой утренний туалет, и от него несет дорогими духами и какой-то особой барской свежестью.
Вокруг немца образовалось целое озеро мокроты.
Артельщик оплеснул себе лицо холодной водой и всей пятерней провел по жирным волосам.
Старый еврей озирается во все стороны.
Блондинка встает с кресла и тщательно опускает на лицо вуаль.
Глаза ее не так красивы и велики, как накануне, губы значительно бледнее, и на побледневших ланитах следы слегка стершихся розовых лепестков.
Вдали показывается Петербург.
В вагоне начинается усиленное движение.
Гвардейцы куда-то исчезают. Немец ожесточенно стягивает ремнем свой плед.
Артельщик крестится на далекую главу Исаакиевского собора.
Старый банкир, волоча ноги по ковру, подходит к блондинке.
— Вы у где оштановитесь?.. — осведомляется он, бесцеремонно заглядывая ей под шляпку.
— Я, право, еще не знаю сама… Я посмотрю.
— Ни жнаете?.. — продолжает допытываться еврей. — Ни уф кому не пишали? Ни ждут?
— Нет, меня никто не ждет!..
— На удалую жначит?.. — улыбается он своим беззубым ртом. — Ничево!.. Не бойтешь!.. Выручим!.. Коли шчет деньгам жнаете, наведайтешь в мою банкирскую контору: Шлеменсон и Компания, уф Невского прошпекта. Вот этого карточку пришылайте!..
И он сует ей в руку свою карточку.
Блондинка поднимает на него благодарный взор.
— Когда можно… прислать?.. — спрашивает она, захлебываясь от восторга.
— Жачем пришлать? Шами заходите!.. Контору жапирают уф шесть чашев!.. Я швободен!.. Карточку подадите… проведут!.. — бросает он ей на прощанье и прежними скользящими, неслышными шагами возвращается на место.
Немец давится приступом кашля и брызжет как фонтан.
Гвардейцы возвращаются и молодцевато помогают своей попутчице устроиться с багажом.