Тамара причитала:
– Слава богу! Молодой хозяин, где же вы были? Что случилось? Вы ни разу здесь не появились! Господина Эминова нет с вами… что случилось?
Ганя дернул ее за рукав, заставив замолчать, и вежливо открыл дверь перед Сеитом. Не глядя в вопрошающие глаза слуг, Сеит прошел мимо и поднялся по лестнице к себе в комнату.
«Я здесь, – понял он. – Но… моего отца нет. Он не вернулся с фронта. Он не… не…»
Тамара начала молиться:
– Господи Боже, пресвятая Богородица, помилуй этого мальчика, помилуй нас.
Ганя замер.
– Не может быть, – пробормотал он. – Хозяин наверняка вернется.
И не смог произнести больше ничего. Тамара со слезами на глазах отправилась на кухню. Вскоре Ганя постучал в дверь к Сеиту и на подносе принес еду. Сеит ответил, что не хочет ни есть ни пить. Ганя вернулся на кухню с подносом.
Сеит плакал, пока не почувствовал облегчения. Он взывал к Аллаху. Он говорил Ему о несправедливости. Он думал о матери, о братьях и сестрах. Что будет с ними? Что сказать матери? Он подумал о маленькой сестре Хавве, которая никогда уже не вспомнит отца. Он решил, что Аллах, Справедливейший и Милосердный Судья, вдруг оказался несправедлив именно к ним, к нему и его семье. Внезапно он почувствовал угрызения совести. Он ведь всего лишь маленький мальчик. Для Аллаха меньше булавочной головки. Кто он такой, чтобы совать нос в дела Всевышнего и обвинять Его? Он попросил у Аллаха прощения. Глаза жгло от слез. Он так и заснул, в слезах.
После полуночи начался легкий дождь. Ганя убедился, что молодой хозяин крепко спит, затем лег на кушетку в вестибюле, ведь он всегда так спал, охраняя дом. Через некоторое время он проснулся от шума. Со двора доносились ржание и голоса. Он выглянул в окно и увидел человека, прощавшегося с кем-то в экипаже, который только что высадил его. Экипаж уехал. Человек повернулся и пошел к дому.
– Господи Боже мой! – прошептал Ганя. Он не мог ошибиться. Он узнал бы его где угодно, когда угодно. Это был Мехмет Эминов. Ганя бросился открывать дверь. Мехмет явно спешил.
– Привет, дорогой Ганя, привет. Скажи, Сеит здесь?
– Да, хозяин, он здесь, но он очень расстроен. Он приехал вчера вечером, закрылся в комнате, не ест, не пьет, выглядит ужасно.
Мехмет, ничего не понимая, смотрел на старика. Тот продолжал:
– Ох, господин… Он думает… что вы мертвы. Он сказал нам, и мы тоже поверили.
Мехмет бросил шапку и кинулся наверх по лестнице. Он осторожно и тихо открыл дверь в спальню Сеита. Там было темно. Он взял из коридора лампу, вошел в комнату и увидел сына, спавшего одетым на неразобранной постели. Он не мог поверить глазам. Как вырос сын с их последней встречи! Он поставил лампу на комод, затем встал на колени у кровати и долго смотрел на сына. Мехмет хорошо помнил, как Сеит плакал в детстве: от злости, от обиды, редко – от боли, а затем смотрел на отца припухшими глазами, иногда дерзко, но всегда гордо. Его маленький сын совсем не изменился. Если бы он не боялся разбудить сына, он бы крепко обнял его. Но он только нежно прикоснулся к мокрой щеке юноши. Сеит, несмотря на глубокий сон, ощутил тепло прикосновения и открыл глаза. На мгновение он решил, что еще спит и ему снится сон. Он протянул руку и прикоснулся к отцу. Затем, вскрикнув, подскочил и бросился отцу на шею.