— Они его и получат: вечный мир и покой.
Уже через час аланы, не ждавшие за своей спиной воинов Чингисхана, угодили в ловушку, и татаро-монголы их всех безжалостно перебили, после чего бросились догонять половцев. Беспечные степняки небольшими отрядами разъезжались по домам, приторочив к седлу золотые кувшины и блюда. Их умерщвляли, отбирая дары. В живых уцелела лишь горстка половцев. Узнав о страшном вероломстве монголов, они в страхе побежали на север, к Киеву, за помощью к русичам.
Субэдей сам собирал золотую утварь. Возвратившись, они должны сдать старому обознику Узулкару все предметы до единого. Для того их и брали в поход, чтобы находить выход в таких вот неожиданных обстоятельствах. Но воин Чингисханова братства не должен причинять ему ущерб.
— Сколько не хватает? — хмурясь, спросил Чжебе.
— Трёх маленьких кувшинов и того большого подноса, который понравился Темучину. Его мы должны найти во что бы то ни стало. Они остались у тех, кто ускакал в Киев. А с русичами мы не должны воевать... — пробормотал первый полководец.
Чжебе задумался. Нельзя воевать означало: нападать первыми. Обороняться же Темучин им не запрещал.
— Что надумал? — спросил Субэдей.
— Для начала зашлём послов в Киев, отсоветуем им покрывать ковыльников, ведь те всегда ходили набегами на Русь. Попробуем взять лаской северных людей, — усмехнулся Чжебе. — А там поглядим!..
Обнажённая Лейла, подогнув колени к животу и прикрыв руками маленькие груди, заснула прямо на ковре рядом с костерком, пылавшим в центре шатра. Она сразу поняла, что от неё требует завоеватель, и постаралась угодить ему. Каждый раз, когда её тонкие холодные пальчики касались его кожи, он замирал, ощущая сладкие судороги, подобно змеям пробегавшие по телу. Хан пытался не смотреть в её печальные глаза, в которых ещё читались робость и брезгливость. Но что иного требовать от чужеземки и пленницы? Темучин вдыхал нежный аромат рабства, исходивший от испуганной юной наложницы, и он возбуждал его больше, нежели дикая страсть и похотливость. Темучину нравился шёлковый холодок её гибкого тела и дрожание бёдер, влажные от слёз миндалевидные глаза и беспомощная мягкость губ. Не удержавшись, он укусил её, окровавив плечо, но принцесса даже не вскрикнула, и это лишь прибавило ему страсти.
Почти час он терзал её, пока не насытился и сам не почувствовал усталость. Тогда лёг рядом на ковре, шумно раздувая ноздри и вдыхая запах её потного тела. Некоторое время Лейла лежала неподвижно, вздрагивая от его шумного дыхания. Чингисхан погладил её по бедру и сказал: