Я и глазом не моргнул. Мы с Азом условились, что дождемся конца праздника и только тогда сообщим Кассиану все, о чем узнали, и назовем предполагаемых зачинщиков, а также тех, кто вызывал у нас подозрение. Но основные сведения мы ему рассказали. Этого было достаточно, чтобы погасить чувство вины.
Но я знал Кассиана, как самого себя. Возможно, даже лучше. Расскажи мы ему сейчас все, он бы не успокоился. Раздумья испортили бы ему праздник. А после всего, через что мой названый брат прошел за этот год и не только, он заслуживал передышки. Хотя бы нескольких спокойных дней.
Правда, в его сегодняшний спокойный день вошла встреча с Девлоном, а еще раньше – после бессонной ночи – утомительные упражнения на крыше Дома ветра. Мы все не очень-то умели отдыхать, но Кассиану отдых давался особенно тяжело.
– Вряд ли я смогу что-то добавить к известным тебе сведениям, – сказал Азриель, усаживаясь на кровать.
Врать он умел гораздо складнее, чем я, и это получалось у него легче.
– Но в лагерях чувствуют нарастающее недовольство. Лучше всего прояснить обстановку после праздников, пока все они дома. Посмотреть, кто сеет раздор. Проверить, не возрастет ли недовольство, пока воины дома и празднуют. Не снежные же бури внушают такие мысли.
Молодец Азриель! Потом будет легче сообщить Кассиану правду.
Если иллирианцы поднимут мятеж… Такое развитие событий я не хотел даже представлять. Мне оно дорого достанется. И Кассиану тоже. Сражаться против своих же соратников, против тех, к кому он себя причислял? Убивать их? Это коренным образом отличалось от расправы над иллирианскими отщепенцами, добровольно перешедшими на сторону Амаранты. Зверства, которые они творили во имя своей «королевы», не имели оправданий. Сейчас, если поднимется мятеж, все будет по-другому.
Я прогнал тревожную мысль. Потом. Пройдут праздники, и тогда разберемся с недовольными в лагерях.
К счастью, Кассиан склонялся к тому же. Трудно было его упрекнуть, особенно после спеси, высокомерия и откровенной неприязни военачальников. За час мы вдоволь наглотались словесного дерьма. Прошел не один век, но командиры младшего и среднего звена не могли простить Кассиану его возвышения.
Пытаться вытянуться на таких кроватях во весь рост было бессмысленно. Даже согнутые в коленях, ноги Кассиана упирались в изножье.
– Неужели кто-то спал на этой кроватенке? – ворчал он. – На ней лишь Амрена поместится.
– Ты не слишком громко скули, – посоветовал я. – Фейра и так часто зовет нас иллирианскими малышами.
– Она стала гораздо лучше летать, – усмехнулся Азриель. – Так что теперь у нее есть право судить о наших недостатках.