Мишель шла по присыпанной мелким камнем дорожке, влекомая брызжущим из земли мерцанием. Оно возвращало близрастущим кустам природную зелень, раскрашивало сомкнутые лепестки роз в их естественные приглушённо-жёлтые, светлые, словно расползающаяся по кофе сливочная пенка, и насыщенно-бордовые цвета. Засмотревшись на песчинки света, роем светлячков кружившие над утопленным в землю валуном — тем самым древним жертвенником, о котором говорила Катрина, Мишель не сразу расслышала, как под чьей-то поступью едва уловимо захрустела каменная крошка. Как будто подкрадывался хищник…
Где-то совсем близко пели цикады. С наступлением жары от их назойливого стрекотанья не будет спасу. Но сейчас пленницу мало заботило пробуждение природы, уже готовой к встрече лета. И даже о крупинках света она мгновенно позабыла, когда, обернувшись, увидела перед собой Кейрана.
Мысленно порадовалась, что младший Донеган явился первым, и почувствовала, как радость сменяется уже почти привычным ощущением опасности. Когда заметила жадный блеск в глазах Донегана. А может, в них, как в зеркале, просто отражалась волшебная пыль напитанного магией места. Места, где изгнанное из этих краёв племя, Шейвари, поклонялось своему идолу и черпало из красной, плодородной земли Блэкстоуна Силу.
— Вижу, ты нашла средоточие нашей магии, малышка. — Донеган приблизился к «гостье» вплотную и теперь гипнотизировал взглядом полные, искусанные в волнении губы.
Мишель шумно сглотнула, стараясь протолкнуть в себя застрявший в горле комок. Она могла бы назвать это место прекрасным, если бы её не мутило от резкого запаха чужеродной магии. А может, дурноту спровоцировало появление молодого мужчины и те чувства, что он в ней вызывал.
Раздражение, волнение. Страха не было. Это чувство выпил досуха из неё Гален.
— Не бойся, малышка, я не кусаюсь, — улыбнулся Кейран. Прошептал тихим, непривычно мягким голосом, нежно и вместе с тем властно привлекая её к себе: — По крайней мере, не сегодня.
— Значит, сейчас ты меня поцелуешь, а потом отпустишь на все четыре стороны? — Мишель дёрнула головой, уворачиваясь от нахальной ласки почти коснувшихся её щеки губ.
Чувствуя, как сильные руки по-хозяйски удерживают её за талию, пальцы жалят даже через ткань платья (оттого она вся, от макушки до самых пят, покрывается мурашками и одновременно пылает), пленница вдруг поняла, что отступить при всём желании уже не сможет.
— Да, сначала поцелую, — подаваясь к девушке, крепче прижимая к себе, прошептал Кейран в приоткрытые чувственные губы.
Которые Мишель нервно облизнула, дёрнулась, не догадываясь, что своим сопротивлением ещё больше распаляет охотника.