Но одна только мысль, что брат упрячет Мишель в какую-нибудь глухомань, где будет проделывать с ней все те вещи, которыми Кейран и сам был не прочь заняться с пленницей, заставляла молодого человека не просто злиться и нервничать. От осознания того, какое будущее уготовил Гален юной бунтарке, у Кейрана чесались руки отправить брата на свидание с аллигаторами.
— А что здесь такого? — Наследник равнодушно пожал плечами. — Многие джентльмены имеют содержанок.
— Ты, кажется, перепутал Беланже с квартеронкой. Такие, как Мишель, не становятся постельным развлечением.
— Что ты сделал с моим братом? — Донеган закинул ногу на ногу и сказал иронично, подначивая: — Прежний Кейран мне нравился больше.
— Никаких домов и никаких содержанок, — осадил вновь распаляющихся братьев Сагерт. — Пока что Мишель останется здесь. Я сам со всем разберусь. А вы… Особенно ты, Гален! Только попробуй её куда-нибудь увезти. Я не допущу, чтобы моя дочь погибла из-за твоего каприза. Уж лучше тогда мне, — в глазах хозяина Блэкстоуна отразилась холодная решимость, — лишиться сына.
Гален нервно усмехнулся в ответ, задаваясь вопросом, говорит ли отец серьёзно или просто сыплет пустыми угрозами. Впрочем, Сагерт Донеган слов на ветер не бросал и жестоко наказывал за ослушание не только рабов, но и собственную плоть и кровь.
Жестокость — она была неотъемлемой чертой характера всех Донеганов.
— Что значит, ты со всем разберёшься? — зацепился Кейран за неприятно резанувшую слух фразу.
— То и значит, что разберусь. А сейчас расходитесь по комнатам. Своим, — добавил с нажимом, после чего велел потеплевшим голосом: — И позовите Катрину. Скажите, я хочу её видеть.
Вот кто никогда его не разочаровывал, не доставлял ему хлопот. Катрина — его маленькая девочка, теперь, когда выросла, ещё больше походившая на свою мать. В чертах дочери Сагерту Донегану виделась покойная супруга, которую он так и не сумел спасти.
Хоронил Шерлет вместе с матерью Аэлин.
Но провожать в могилу своего ребёнка он точно не станет. И если для спасения Катрины придётся избавиться от досадной неприятности в лице Мишель Беланже, что ж, так и сделает.
Он, Сагерт Донеган, слишком многим пожертвовал в этой жизни.
Жертвой больше, жертвой меньше — уже не имело значения.
Сморённая усталостью и волнениями минувшего вечера, Мишель не заметила, как задремала. Проснулась от ощущения чьего-то присутствия и почувствовала, как от ледяной дрожи, прокатившейся от затылка до самых ступней, становится невыносимо холодно. В памяти воскресли угрозы управляющего и все те гадкие словечки-обещания, приводившие её в ужас.