Мишель знала, в те времена, да и сейчас порой тоже случалось, мужчины, опьянённые азартом и виски, могли запросто спустить за ночь целые состояния. Земли, дома, рабов — во хмелю и не с таким расставались. Бывало, проигрывали даже дочерей. Рабынь — ещё куда ни шло. Но чтобы отдать какому-нибудь прощелыге собственного ребёнка… У Мишель в голове не укладывалось, как можно совершить подобное. Девушка невольно порадовалась, что её отец был равнодушен как к азартным играм, так и к крепким напиткам.
Пробежавшись взглядом по первым страницам, пленница пришла к выводу, что прошлое у Дагена Донегана было тёмное. Впрочем, юную красавицу Каролину, без памяти влюбившуюся в коннозаводчика, не заботило его прошлое. Только будущее, которое она надеялась когда-нибудь у них станет общим.
— Донадеялась, — проворчала Мишель, борясь с желанием разорвать исписанные листы на мелкие клочки.
Она злилась. Злилась на аккуратные округлые бусины-буквы, складывавшиеся в восторженные, пропитанные эйфорией и девичьей влюблённостью слова. Те в свою очередь тянулись друг за другом, словно вагоны бесконечно длинного поезда, вроде того, на котором она так и не добралась до Доргрина.
Мишель боялась признаться, что злится не на восемнадцатилетнюю глупышку со страниц дневника, а на саму себя. Ведь всего каких-то несколько дней назад она была такой же Айрой-Каролиной Фоулз, смыслом жизни которой было поскорее выскочить замуж за Донегана.
— Глупая дурочка! — Пленница в сердцах захлопнула старый томик.
Вовремя. В дверь постучались, и Мишель поспешила сунуть дневник под матрас, после чего расправила покрывало, ажурной оборкой стекавшее по ножкам кровати.
— Мисс Мишель, ванна готова, — раздался голос «утренней» служанки, приглушаемый толстой створкой.
— Я же сказала, что не буду купаться! — Щёки девушки полыхнули румянцем, стоило ей представить, как она раздевается перед Галеном.
Непослушными пальцами расстёгивает похожие на горошины пуговицы платья, ослабляет шнуровку корсета, чувствуя, как взглядом Донеган помогает ей избавиться и от всего остального: нижних юбок, тоненькой сорочки… панталон.
— Никуда я отсюда не выйду!
— Господин уехал и сказал, что ванная комната в вашем распоряжении.
Поколебавшись с мгновенье, Мишель настороженно спросила:
— Уехал куда?
— Навестить… мисс Флоранс, — рабыня явно чувствовала себя неловко.
Сосредоточенно кусая губы, пленница принялась тихонько бормотать:
— Флоранс его сразу не отпустит. Никогда не отпускала. Уговорит остаться на обед, а может даже, на ужин. А сейчас ведь только полдень…