В его голосе звучала плохо скрываемая издевка, нанизанная на металл.
— Прошу прощения, мисс Руа, — процедил Вудворд. — Я вел себя недостойно, и я это признаю.
— Чудно. — Хватка Ормана разжалась, хлыст с шипением растаял в воздухе. Не в силах поверить в то, что произошло, переводила взгляд с баюкающего руку графа на стоявшего напротив мужчину. — Потрудитесь прислать расчет и вещи мисс Руа по этому адресу.
Он сунул карточку в нагрудный карман Вудворда.
— Все уяснили?
— Вы пожалеете. Я вам устрою веселую жизнь, вам и вашей…
Полог безмолвия рухнул в одно мгновение: рассыпался тишиной, звенящей в ушах, чтобы потом все звуки стали несоизмеримо ярче.
— Не говорите того, о чем потом можете пожалеть, граф, — удивительно мягко сказал Орман, но эта мягкость сдавила шею не мягче магического хлыста. — В ваших же интересах, чтобы случившееся здесь осталось между нами. В противном случае все ваши визиты в дом удовольствий мисс Лизбет Рокман, все ваши маленькие пристрастия вроде наручников и исхлестанной задницы, станут достоянием общественности.
Он сложил пальцы на уровне подбородка, глядя на злющего графа.
— Хороший подарок дочери на помолвку, не так ли? Кстати, не уверен, что она состоится. После такого.
Прежде чем Вудворд успел ответить, Орман шагнул ко мне и накинул на плечи свое пальто.
— Пойдемте, мисс Руа.
— Никуда я с вами не пой…
Заканчивала фразу я уже на улице, в пустынном садике, окружавшем дом Вудвордов. Голова закружилась еще сильнее, прохладный воздух ожег легкие, заставив закашляться, и Орман плотнее запахнул пальто прямо на мне. Стоило подумать, что окна кабинета как раз выходят на этот самый садик, как мою ладонь сжали сильнее, увлекая за собой. Опомнилась только возле мобиля, когда передо мной распахнули дверцу.
— Вы ему руку сломали, — сказала хрипло.
— Пусть радуется, что не шею.
— Вы сломали ему руку! — повторила я, чувствуя, что на меня накатывает странное отупение.
— Он это заслужил, — Орман развернул меня к свету и нахмурился.
Стянул перчатку, легко коснувшись пылающей скулы пальцами, и в нее словно тысячи иголок вонзились. Рванулась, но он меня удержал — за талию, без малейших усилий.
— Тихо. Сейчас все пройдет.
Светлые глаза потемнели до черноты, и смотреться в них было странно. Особенно странно было стоять рядом с ним в его пальто, чувствуя, как немеет щека. Боль отступала, покалывание теперь ощущалось как через мягкую подушечку.
— Как вы вообще меня нашли… вы…
— Я приехал за вами, чтобы встретить после занятий, а вы долго не выходили. Потом сработала метка.
— Метка?