Когда смиряешься с чем-то, всегда становится легче.
Но эта девочка…
Банка с заживляющим зельем уже стояла на тумбочке. Отложив крышку в сторону, коснулся густого лекарства пальцами и принялся мягко втирать в следы жестокости Вудворда. Кожа была шелковистой и горячей, скула и щека полыхали до сих пор. Горели, отдавая пульсацией в подушечки, хотя боли Шарлотта сейчас не чувствовала. Сегодня он был близок к тому, чтобы схватить графа за волосы и бить головой о стену: до тех пор, пока нос не сплющится, а Вудворд не начнет скулить.
За то, что поднял на нее руку. За то, что посмел на нее посягнуть. За то, что сделал ей больно.
Впрочем, он и сам делал.
Когда считал Шарлотту распутной девицей, скрывающейся под маской невинности.
Демонова маска!
Сорвать бы ее, отшвырнуть в сторону, и никогда больше не надевать. Вместо этого он смотрел на спящую девушку. Девушку, которую хотелось касаться — щекой к щеке, губами, ладонями, всем телом. Целовать нежные мягкие губы, сходя с ума, дурея от ее хрупкости и невинности. Вместо этого раскрыл ладонь, где горела ярко-красная припухшая полоса. Горела и саднила после удара, на который он не пожалел сил.
Гораздо больнее был ее взгляд: яростный, дикий, отчаянный.
Взгляд, полный веры в то, что он может ее ударить. Впрочем, разве не этого он добивался?
Вытащить ее магию через потрясение — когда Шарлотта с пылающими глазами сбежала вниз по лестнице, наверное, именно тогда он принял это решение. А может быть, в ту минуту, когда сумасшедшая девчонка бросилась на улицу, зная, что долговая метка ее убьет. Разумеется, она не могла причинить ей вреда (потому что рисовать ее он не собирался), но Шарлотта этого не знала.
Пожалуй, в тот миг он действительно захотел ее выпороть.
За то, что рисковала собой.
Артефакт в кармане брюк отозвался легким мелодичным звучанием, и он нахмурился. Гостей здесь не ждали, случайных визитеров в Дэрнсе не бывает. Не удержался, на прощание коснулся пальцами щеки, где стремительно таяло пламенеющее пятно, ненадолго задержал короткую ласку и вышел из комнаты.
Тхай-Лао уже встречал гостя в холле.
Гостя, при виде которого уснувшая было ярость поднялась с новой силой: напротив иньфайца стоял лорд Ирвин Лэйн. Дело было даже не в том, что выправкой и манерой держаться (размахом плеч, сверкающим яростью взглядом) он до одури напоминал Анри. Хотя… может быть и в этом.
— Чем обязан? — поинтересовался, не утруждая себя приветствиями.
Лэйн вскинул голову, в глазах его читалась непримиримая решимость.
— Я бы предпочел переговорить с вами наедине.