— Не придется вам извиняться, майор Ходжаев.
— Не понял?
— Сейчас поймете.
Булатов подвинул к начальнику отдела служебный пакет со штампом Министерства внутренних дел, лежавший поверх свежей почты. Пакет, по-видимому, доставили только сегодня утром, и он еще не был распечатан.
— Вскрывайте.
Ходжаев неохотно подчинился.
— И что там?
Ходжаев пробежал глазами машинописный текст.
— Ориентировка.
— А еще?
— Приметы преступника.
— Прочли?
— Прочел.
— Тогда прикажите привести задержанного.
Сомнения не давали Булатову покоя до той самой минуты, пока задержанный не переступил порог ходжаевского кабинета. Булатов пристально вгляделся в вошедшего и — сомнений как не бывало.
Задержанный держался уверенно, даже нагловато. «Морда у него какая-то недоверчивая», — вспомнил Булатов слова дежурного милиционера и мысленно усмехнулся.
— Я решительно протестую, гражданин полковник, — задержанный говорил спокойно. Пожалуй, даже слишком спокойно.
«Переигрывает, — подумал про себя Булатов. — Любой на его месте учинил бы скандал, да такой, что только держись!»
— Меня незаконно арестовали, незаконно содержат под стражей…
— Разберемся, — прервал Булатов. — Ваша фамилия?
— Я уже объяснял вашим товарищам: Лукиных Егор Петрович. Еду, вернее, должен был ехать с сестрой в Оренбург. Она там живет. Разминулись на перроне. Она отправилась с ребенком в медпункт. А тут поезд подошел. Толчея, суматоха. Билеты у нее. Я не знаю, какой у нас вагон. Побежал вдоль состава, думал, встречу ее. И вот, — задержанный развел руками, — поезд ушел, а я с чемоданами остался на перроне. Хорошо еще, что при ней есть деньги. Но все равно, представляете, каково ей?
«Сплошное вранье, — подумал Булатов. — Но складно. Было время продумать все как следует».
— Я бы очень просил вас, извините, не знаю вашего имени-отчества?..
— Булатов Борис Ильич. Начальник уголовного розыска республики.
Ни один мускул не дрогнул на лице задержанного.
— Адрес вашей сестры, пожалуйста.
— Зачем?
— Дадим ей телеграмму, чтобы не беспокоилась.
— Стоит ли? Надеюсь, вы меня наконец выпустите сегодня?
— Напрасно надеетесь, Егор Петрович.
— Да?
— Да. И давайте не будем терять время. Кто вас навел на квартиру Кравчук-Калиновской?
Лукиных все отрицал. Отказался давать показания. Даже когда пострадавшая Кравчук-Калиновская опознала его и принялась журить с чуть ли не материнской заботливостью, Лукиных, не моргнув глазом, заявил, что видит ее впервые.
— Как же так? — сокрушалась старушка. — Такой заботливый, предупредительный. Кордиамина даже накапал…
— Да отстаньте вы со своим протоколом! Не стану я ничего подписывать!..