О присутствии в комнате четвертого человека, который, по-видимому, и был убийцей, говорил тот факт, что трое убитых лежали на постельных принадлежностях, расстеленных на полу, а на диване были также постелены простыни и лежала подушка. И уже никаких сомнений в правильности этой версии не оставляла неприбранная со стола посуда: четыре тарелки, четыре вилки, недопитая бутылка водки и два стакана.
В комнате царил беспорядок, валялись выброшенные из шкафа и двух чемоданов вещи. Преступник явно что-то искал…
Матясов достал из пачки сигарету и машинально стал разминать ее, катая пальцами по столу.
…Опрос соседей на предмет установления личности убийцы ничего не дал. Никто из них не видел, как он вошел в квартиру Логиновой. По всей вероятности, человек этот был знаком с убитыми: иначе с какой стати оставлять ночевать? Зацепка, казалось бы…
Матясов усмехнулся и покачал головой. Именно «казалось бы». Попробуй-ка установи круг знакомств людей, которых нет в живых!
Но сейчас его интересовала даже не сама личность убийцы, а то, как он выбрался из квартиры: дверь комнаты была заперта изнутри, единственное окно — тоже.
В том, что преступник не был профессионалом, Матясов почти не сомневался. Об этом свидетельствовали оставленные на месте преступления гильзы, множество отпечатков пальцев на дверцах шкафа, чемоданах и других предметах. И тем загадочнее было его необъяснимое исчезновение из комнаты.
Так и не придя ни к какому выводу, Матясов отправился на улицу Фурката, чтобы еще раз осмотреть место происшествия. Здесь ему повезло: осматривая обратную сторону дома, в котором было совершено преступление, Матясов обратил внимание на валявшуюся в арыке совершенно целую на вид гладильную доску. Матясов достал ее из арыка и, прислонив к стене соседнего дома, принялся разглядывать, ища дефект, из-за которого доска была выброшена.
За этим занятием застала его словоохотливая Зухра-апа.
— Трудишься, сынок? — на память старуха не жаловалась, и Матясов запомнился ей по беседе, которая состоялась у них двумя днями раньше.
— Тружусь, — буркнул оперуполномоченный, продолжая изучать доску.
— Как? — переспросила старуха. — Громче говори, сынок. Я слышу плохо.
— Это, случайно, не вы бросили? — рявкнул Матясов.
— Аллах с тобой! — всплеснула руками Зухра-апа. — Такое добро я бы ни за что не выкинула.
— А вот кто-то бросил.
— Надо же! Постой-постой, а где ты ее нашел?
— Вот тут, в арыке.
— В арыке, говоришь? — Зухра-апа внимательно присмотрелась к доске.
— В арыке. — Матясов уже не знал, как избавиться от старухи. — Мало ли что по арыкам валяется.