Город, которого нет (Виноградов) - страница 36


Учиться бальным танцам никогда не поздно, но лучше всего начинать с детского сада


И вот в один из летних дней 1972 года наш наряд единственный раз нарушил служебный устав и хорошо, что не появился в это время дежурный офицер. Как обычно, уже к концу вечера мы прибыли для проверки состояния отдельных танцующих. Всё, в общем-то, было вполне благопристойно. И тут меня пригласила на танец незнакомая девушка. Не часто в наше время дамы приглашали кавалеров! Всё чаще девчонки терпеливо стояли в сторонке и ждали, когда выбор падёт на них. Следом за мной под красивое танго через минуту танцевали и мои напарники Толя Филиппов, и Юра Скурыдин. Представь себе, и это в рабочее время! Обошлось. Но наших новых знакомых потом пришлось персонально развозить по домам.

Кстати, девушка, которая пригласила меня на танец, жила недалеко, на высоком берегу Тихвинки. А на противоположном берегу, как раз напротив, тоже стоял дом. И представь себе — именно он стал моей судьбой на всю жизнь. Через три месяца именно здесь на улице Нижней Береговой я познакомился со своей будущей женой, твоей бабушкой. А в мои последующие частые переправы на лодке от того дома до другого, Веру, так звали ту девушку, я больше и не видел. В последний раз встретились с ней мы совсем случайно, лет через двадцать. Из трёхминутного разговора узнал, что у неё тоже есть семья и совсем уже взрослые дети.


Никакого моветона — одна галантность!

Глава восемнадцатая. Прощай, двадцатый век

Неумолимо приближаясь к завершению моего рассказа о городе, которого сегодня уже нет, не могу не вспомнить сегодня и тех, кто когда-то населял этот город, с кем я жил совсем рядом, с кем-то дружил, кого-то просто хорошо знал. Все они были и остались неотъемлемой частью города моего детства, моей юности, моей взрослой жизни. Многие из них уже ушли навсегда. Вместе с моим городом. Кто-то раньше, кто-то чуть позже, но каждый раз оставляя меня наедине с мыслями о неизбежности ухода в историю каждого вновь начинающегося века…


Двадцатый век для меня с первых дней жизни был всё-таки больше веком приобретений, чем потерь. Потерь же, прежде всего, самых близких людей. И первой из них в моей трёхлетней жизни стала потеря моего младшего братика Сашеньки. Будь всё по-другому, возможно, и эти ностальгические заметки выглядели совсем иначе. Ту потерю, я так и не осознал до конца и сегодня — просто моя детская память, видимо, оберегала меня от подобных недетских стрессов. В 1964 году умерла моя главная воспитательница в детстве — моя бабушка Клавдия Яковлевна. И до самой её смерти я носил её и мамину фамилию — Шувалов. В сентябре 1991 года умер отец — Пётр Павлович. На этом скорбный список двадцатого века в моей семье закончился.