Видя слёзы близкого мне человека, я, как обычно, не выдержал:
— Лина, всё хорошо! Я уже не обижаюсь. Обижаться вредно, а поэтому глупо.
— Забот по подготовке концерта оказалось больше, чем я предполагала. А обещанной помощи от Сан Саныча — никакой. А ведь ещё результаты приглашения внешней прессы на такое нестандартное мероприятие надо было успевать контролировать. У меня на выходных даже самочувствие было никудышным… Я ведь вас ещё обидела и своей нелепой фразой про ваш возраст. Извините меня и за это! Я хотела как лучше. Хотела, чтобы наши коллеги не подумали лишнего о вас, кружащего меня на сцене. Понимаете?
Она подняла на меня свои влажные глаза.
— Понимаю, что система Станиславского здесь не уместна, — сострил я и, перейдя на серьёзный тон, поспешил её утешить. — Всё хорошо! Ты молодец! Ты такую работу сделала колоссальную за такой короткий срок! Да ещё и спела со мной в дуэте классно!
А она, словно не слыша меня, глядя уже куда-то сквозь меня, говорила совершенно другим тоном:
— Господи! Зачем я всё это говорю, словно оправдываюсь? Зачем я снова жалуюсь на свой крест? Ведь всё по заслугам. Каждому — своё. Если я верую, зачем причитаю на промысел Божий?.. Прости меня, Господи!..
Последние её слова, воспринятые мной как молитва в чистом виде, ещё сильней подействовали на меня, и я уже не мог сдержать своих эмоций:
— Да ты святая женщина!
Я приблизился к ней, сидящей за своим столом, и, желая обнять (слава Богу, в эти минуты никто не заходил в кабинет), смог лишь слегка обхватить руками её голову. Также слегка я поцеловал Лину в макушку (заметила она это или нет?), говоря какие-то успокаивающие слова…
Затем я отстранился от неё.
А она поинтересовалась:
— Вы говорили, что я спела с вами в дуэте классно. А как оценивает наш вокал ваша жена?
Я тут же вспомнил лестный отзыв Оксаны с элементами конструктивной критики и приступом деструктивной ревности и ответил:
— О! Это отдельная тема.
Вопрос на лице Лины обозначился острее.
— В целом, она осталась довольна. Но… Её отношение — это, действительно, отдельная тема.
— У вас не всё гладко в семье? — живо прореагировала она.
— Ой… Я сегодня не готов говорить на эту тему. Может, завтра…
Мы ещё о чём-то говорили, а я, впечатлённый произошедшим, оценивал:
«Она не отстранилась от моего прикосновения, как, например, от красавчика Блюзова, или от того же Сан Саныча… И ничего мне не сказала в укор за такой мой жест. Значит, она нуждалась в нём… Боже! Я впервые (впервые!) за эти годы прикоснулся к ней… Значит ли это, что она меня… Она меня любит? Любит…».