Всякий раз, когда они нечаянно касались друг друга или он ей помогал выйти из фургона, Сюзанна явственно чувствовала, как всепроникающий огонь, мгновенно распространяясь, сжигает ее изнутри. Ощущение было невыносимо сладким, пьянящим и очень сильным. И чем настойчивее были попытки женщины смирить разгоряченное тело, тем мощнее непокорная плоть восставала против насилия.
Главные силы отступающей армии повернули на юг, чтобы объединиться с войсками генерала Ли. Сюзанна и ее спутники продолжали движение по своему маршруту. Редкие путники попадались им на дороге: раненые солдаты, разбредающиеся по домам, посыльные, курьеры, немногочисленные кавалерийские отряды. Основной поток беженцев и отступающих солдат иссяк. Зарево над Ричмондом давно пропало из виду.
Из-за постоянной тряски у Сюзанны невыносимо болело то место, упоминание о котором неприлично в отношении леди. На ладонях появились мозоли и ссадины, кожа на руках шелушилась. У всех троих животы урчали от голода, но они договорились экономить продукты, и ели очень мало.
С наступлением темноты лошади начали спотыкаться, и Сюзанне показалось, что они уже не могут тянуть фургон дальше. Да и сама она устала. Очевидно, та же мысль пришла в голову майору. Он указал на далекий огонек, мерцающий в темноте.
— Похоже на ферму. Надеюсь, там нам удастся запастись водой, а может, и раздобыть немного еды.
Сюзанна, вспомнив, что у нее в мешке осталось всего несколько галет, головка засохшего сыра и немного вяленого мяса, согласилась. Майор натянул вожжи, лошади повернули на ухабистую дорогу, поверхность которой была изрыта тяжело груженным транспортом. Фургон неуклюже подскакивал на ухабах. Неожиданно одно колесо крякнуло и раскололось, напоровшись на какое-то препятствие. Фургон накренился и одним углом уперся в землю. Лошади рвали поводья в беспомощной попытке вытащить повозку. От ужаса покорные, усталые клячи обрели молодую прыть. Фургон задумчиво колыхался, но с места не трогался. Все, что было внутри, включая трех немощных путников, заскользило влево. Взбесившиеся клячи разорвали постромки и, обретя свободу, ускакали в лес. От сильных рывков фургон потерял зыбкое равновесие, упал набок и, медленно кувыркаясь, полетел под откос.
Сквозь затуманенное сознание Сюзанна слышала стоны Веса и ругань майора. Райс инстинктивно обнял ее и прижав к себе, смягчил падение, но не смог уберечь ее голову от удара об обод колеса.
Потом Райс услышал грубую брань за несколько футов от себя и отметил, что Вес по крайней мере жив. Майор ясно осознавал, что тело Сюзанны надежно покоится под его собственным, но еще отчетливее он ощущал его неподвижность. Райс перевалился на бок, освобождая ее от тяжести.