Из отдела вызвали тогда почти всех: слишком резонансным было произошедшее. Алексей, повидавший за годы службы многое, все-таки оказался неготовым. Ни к виду изувеченных детских тел, ни к истерике родителей. Ни к тому, что во всей этой истории не оказалось ни единой зацепки. Ничего, что позволило бы хоть как-то выйти на след преступника.
А дома… дома ждала любимая жена с очередными претензиями. Желания спорить или что-то доказывать у него просто не оказалось. Еще и эти дурацкие цветы, которые его угораздило купить на последние деньги. Чувствовал ведь, что не примет Ольга никаких подарков, потому что ждет совсем другого. А у него на другое не осталось никаких сил…
Только оправдаться не получилось. Никак. Ни усталость, ни сумасшедший стресс, ни внезапно навалившаяся апатия ко всему не могли стать достаточной причиной для того, что он сделал. Или допустил. Была ли хоть какая-то разница?
Татьяна давно искала его расположения. Не могла поверить, что ему все это не интересно. Ее ухищрения, заигрывания, какое-то нелепое кокетство. Он привык вообще не обращать на нее внимание. А она просто дождалась удобного момента, когда ему будет наплевать абсолютно на все. Даже на чужие руки, шарящие по телу.
И чем же он лучше своего отца? матери? брата? Почему тело с такой готовностью откликнулось на запретные ласки? Он ведь прекрасно знал, что ничего не сможет скрыть от жены. Не захочет лгать ей. Не сумеет убедить, что случившееся не имеет никакого значения.
Еще как имеет… Он мог бы остановить Татьяну, вышвырнуть ее прочь из кабинета… Но почему-то этого не сделал. Сам, своими руками уничтожил такую хрупкую любовь, которая была в его жизни. Первая и последняя. То, что другой не будет, он тоже знал. С самого начала. Знал, когда умолял Ольгу о прощении в письмах, которые она, скорее всего, даже не читала. Когда целыми ночами простаивал под ее окнами, под закрытой дверью квартиры, в которой она сразу же сменила замки. Тщетно пытаясь поговорить. Объясниться. Только что было объяснять, если и так все оказалось предельно простым и понятным? Он — предатель. Негодяй, для которого нет ничего святого. Похотливый самец, бегущий к чужой юбке вместо того, чтобы решать проблемы в семье. Все обвинения справедливы и ни одного аргумента для защиты.
Ольга подала на развод две недели спустя, так и не согласившись выслушать ни одного его объяснения. Она вообще заговорила с ним впервые с того дня только в зале суда. Произнесла одно-единственное слово: «Ненавижу!». И в тот же день съехала из квартиры.
Он мог бы ее найти. Только имело ли это какой-то смысл? Сказать о любви, которую сам же растоптал? Попытаться что-то исправить? Не было у него машины времени. И в сказки перестал верить очень давно. Когда услышал от родной матери слова о том, что ничего хорошего в его жизни никогда не будет, потому что ему вообще не следовало рождаться на свет…