В офисе удалось немного отвлечься. Работы накопилось немало, и Ольга с удовольствием окунулась в дела. Даже стала задерживаться дольше положенного времени. В отличие от Мирона, который, наоборот, слишком торопился домой. Она видела в его глазах неудержимую радость, почти детский восторг, который мужчина и не пытался скрыть. Когда рассказал о беременности жены, Ольга совершенно искренне радовалась за обоих. Их счастье было красивым. Завораживало пронзительной нежностью, сквозившей в каждом жесте, обращенном друг ко другу.
Нет, она не завидовала. Просто любовалась. Его преданностью и нескрываемым обожанием. Ее терпением и чуткостью. А собственная жизнь все еще сотрясалась от разбросанных в разные стороны осколков. Они по-прежнему ранили слишком больно. И уверенности в том, что удастся залечить эти раны до конца, у нее не было.
Улицы замело снегом, так редко выпадающем в их южном городе. Он сыпал и сыпал, никак не желая останавливаться. Ольга кивнула охраннику и двинулась в сторону от остановки. Спешить было некуда. И почему-то хотелось подольше побыть под этими пушистыми хлопьями. Снежинки таяли, падая на лицо, и она внезапно вспомнила другую зиму. Первую, которую они с мужем провели вместе. Сугробы, засыпавшие двор их съемной квартиры. Она смеялась, падая в рыхлый снег, а Лешка, пытаясь ее вытащить, падал следом. Специально. И целовал ее прямо там, в этих сугробах. А соседка ругалась, возмущаясь, что они ведут себя как невоспитанные подростки.
Как же это было давно… И как бы ей хотелось вернуть то время… Их безмятежность и наивность. Прожить иначе сумасшедшие годы.
Улицы стали совсем белыми, меняясь до неузнаваемости. Ольга даже остановилась, не в силах оторвать глаз от этой сказочной картины. Еще утром все вокруг было тоскливо серым, а теперь совершенно преобразилось. Словно кто-то набросил на землю белое полотно. Чистое, без единого пятна. Как новый лист бумаги, на котором можно все переписать заново.
В трубке завибрировал телефон, и женщина невольно вздрогнула, едва взглянув на дисплей. Обычно в клинику звонила она сама. Вчера сказали, что все нормально. И вряд ли доктор или даже сиделка стали бы беспокоить… Если только…
До этого мгновенья ей было тепло, но внезапно Ольга ощутила такой жуткий холод, что заледеневшие пальцы едва не выронили трубку. Не ответить она не могла, однако так боялась этого, что поначалу даже ничего не расслышала. Стук собственного сердца заглушил все остальные звуки. Но вдруг до нее донесся усталый голос:
— Лелька…
Она заплакала. Сначала тихо, почти беззвучно глотая слезы, потом — навзрыд. Закинула голову, привалившись к дереву, усыпанному снегом. Затем начала смеяться. А слезы не останавливались, встречаясь на ее лице с холодными каплями от растаявших снежинок. И было все равно, что кто-то видит такое странное ее поведение, мгновенную смену настроения. Осуждает или сочувствует. Совершенно неважно.