Встретившись глазами с Денисом, Полина увидела в них нескрываемое сожаление. Он понимал, какое впечатление производит его сестра, но почему-то не мог или не хотел на это повлиять.
— А я была уверена, что ты женишься на мне, когда я вырасту, — неожиданно сообщила Янка Мирону, откровенно игнорируя его жену. — Хотя, еще все можно поправить…
Мужчина рассмеялся в ответ на заявление девушки.
— Вынужден тебя разочаровать, Ян, но я занят, окончательно и бесповоротно. Пойдемте к столу.
Полина весь вечер ловила на себе оценивающие взгляды девчонки, но при любой попытке заговорить с ней натыкалась на презрительное молчание или колкие шутки. Однако гораздо больше ее смущала даже не откровенная неприязнь Яны, а вожделение, с которым та смотрела на ее мужа. Нисколько не скрывая своего интереса. Более того, при любой возможности она старалась дотронуться до него, то вроде как случайно зацепив плечом, то прикоснувшись к руке. И хотя Мирон никак внешне не реагировал на эти выходки, Полина едва сдерживала слезы.
Нет, она не ревновала. Она привыкла к тому, что ее муж пользуется большим успехом у женщин и не сомневалась в его чувствах к себе, однако такое откровенное навязывание ее пугало. Янка не стеснялась ни брата, весь вечер старающегося ее одернуть, ни саму Полину, которую вообще старалась не замечать.
Прощаясь, Денис отвел жену друга в сторону.
— Прости… Мне очень неловко за поведение Янки. Никогда не взял бы ее с собой, если бы мог представить, что она откинет что-то подобное. Вообще не могу понять, что с ней творится последнее время. У матери руки опускаются…
Полине оставалось только кивнуть в ответ, выдавив какие-то банальные слова понимания. Вечер был безнадежно испорчен.
Закрыв за другом и его сестрой дверь, Мирон потянул жену в гостиную. Усадил на колени лицом к себе.
— Малыш, не бери в голову. Она просто глупый ребенок.
Полина горько усмехнулась.
— Мне было столько же лет, когда ты на мне женился. Так что ребенком я бы ее точно не назвала.
Он обнял ее, пытаясь успокоить.
— Ты совсем другая, Лин. И даже в восемнадцать вообще на нее не походила. Я влюбился в тебя, как только увидел, и понял, что это навсегда. А Янка… Она была мне как сестренка, я и сейчас ее не воспринимаю никак иначе. Как женщина она мне не интересна, так что ревновать не стоит.
— Я не ревную. Мне просто страшно, — неожиданно призналась она. — Сама не знаю почему.
Мирон склонился к ее губам, согревая дыханием. Пальцы уже расстегивали блузку, словно невзначай касаясь открывающейся под ней кожи.
— Забудь о ней. Просто забудь… И обними меня скорее, я жду этого весь вечер.