Не в силах оторваться, он все гладил ее, проводил ладонями по плечам, спине, по груди. Взгляд Марсали затуманился страстью, и все же где-то в глубине еще пряталось растерянное удивление от новизны того, что она испытывала, и этот невинный взор околдовывал Патрика и сводил с ума.
— Марсали, — хриплым шепотом твердил он, — Марсали.
Она застонала в ответ, и этот стон разбудил в Патрике желание еще более необузданное. Он поцеловал заострившийся сосок, потом другой… Пальцы Марсали блуждали по его щеке, играли с завитками волос на затылке. Он еще не знал столь чувственных, упоительных прикосновений, никто и никогда не дотрагивался до него с такой нежностью и любовью. Этого он ждал всю жизнь.
Он расстегнул брошь, скреплявшую плед на плече, встал, снял пояс, и плед упал на пол. Тут же за ним последовала рубаха. Он поймал любопытный взгляд Марсали на своем нагом торсе, прилег рядом с ней, вкрадчиво погладил по плечу — и вновь почувствовал, что ей страшно. Стиснув зубы, собрав последние остатки терпения, отодвинулся…
— Нет, не уходи, — прошептала она, обняла его и привлекла к себе.
Задыхаясь, Патрик прижался к ней и впервые ощутил обнаженной кожей сладкий жар ее кожи. Каждым прикосновением он старался ободрить ее, и вот уже ее глаза опять загорелись желанием, но ясно было, что она не знала, как вести себя дальше, ведь росла без матери, и некому было научить ее. Еще раз Патрик поклялся себе самому быть нежным и не спешить.
Губами он обхватил сосок, осторожно обвел его языком. Тело Марсали вытянулось, напряглось, она слабо вскрикнула. Его руки двинулись вниз, к темнеющему курчавому треугольнику, еще ниже, и Марсали вскинулась и задрожала, когда пальцы добрались до самых тайных мест ее естества. Он слышал, как она шепчет его имя, и чувствовал, как наливается сладкой влагой ее лоно.
Марсали льнула к нему все жарче, обвивалась вокруг него всем телом; она уже была готова, да и он сам не мог больше ждать и лег на нее. Он все еще держал себя в узде, лишь лаская и пробуя на ощупь ее горячие, набухшие влагой лепестки, пока Марсали не изогнулась дугою ему навстречу, прося о большей близости. Вот она опять вскрикнула: «Патрик!», и тогда он медленно, осторожно вошел в нее…
Марсали казалось, еще немного — и она не вынесет боли ожидания. Патрик разбудил в ней вожделение, от которого изнемогало готовое взорваться тело. Она чувствовала, как он раздвинул ей ноги, как дотрагивается до ее тайн… На миг она замерла от изумления, так он был велик, а потом внутри вспыхнула острая боль, и она не смогла сдержать крика.