— Разговор лучше записать.
Молодой человек одобрительно кивнул.
Высокий мужчина лет сорока с тонкими жестокими губами и алчными глазками вошел в палату и закрыл за собой дверь.
— Приветствую! Я капитан Смирнов.
— Нет нужды представляться, капитан: мы знакомы, — ответил Руслан холодным тоном. Перед ним стоял человек, отказавшийся помочь, когда Рите грозила опасность, и взявший деньги за прослушку телефона в квартире.
— Что ж, тогда приступим, — заявил служитель правопорядка, усаживаясь на стул. — Так как Маргарита несовершеннолетняя, я должен беседовать с ней в присутствии ее родителей или других законных представителей. Раз вы ее попечитель, наш разговор пройдет при вас.
Руслан кивнул. Тело Риты напряглось, она смотрела на полицейского исподлобья. Казалось, будь девочка кошкой, ее спина вот-вот выгнулась бы дугой, шерсть встала дыбом, и она бы угрожающе зашипела.
— Но я уже все рассказала вашим коллегам… — Рита попыталась изобразить на лице наивное недоумение, и ей удалось. Хотя девочка прекрасно знала, что нужно дать официальные показания, которые будут записаны на бумаге, подшиты в дело и станут фигурировать на судебном процессе.
— Сейчас вы расскажете мне все еще раз, я зафиксирую это на бумаге, — мужчина достал из синей папки белый лист и ручку, — и вы подпишите протокол. Хорошо?
Девочка кивнула. И повторила все еще раз. «На бис», — подумала она. «Странно, что ты берешь у меня показания, а не капитан Гаврилин».
— То есть вы, Маргарита, утверждаете, что, когда преступник пытался извлечь второй нож, вы проткнули его руку шилом, а потом и ноги?
— Да.
Руслан взял слегка подрагивающую от волнения кисть девочки в свою, как бы говоря: «Мы вместе, я с тобой».
— Мда-а, — протянул полицейский и цокнул языком.
— Это нехорошо? — насторожилась девочка.
— Попахивает превышением пределов необходимой обороны, статья…
— Тридцать седьмая уголовного кодекса, — закончила за него Рита.
Смирнов не мог скрыть своего изумления.
— Да, капитан, я уже наизусть эту статью знаю. Если бы преступник воспользовался ножом второй раз, он либо добил Руслана, либо убил меня. Прямая угроза жизни, не находите? Я, чтобы предотвратить это, нанесла ему незначительные телесные повреждения. Они не представляли угрозы его жизни, преступник полностью поправится. Вам не удастся приписать мне уголовную статью и посадить за решетку, — Рита поражалась, как в ее голове всплывают такие заумные слова и откуда берется уверенный спокойный тон, ведь внутри она натянута, как струна.
Глаза капитана от удивления начали вылезать из орбит. Сказать, что он поражен, — значит не сказать ничего. Впрочем, мужчина довольно быстро справился с эмоциями.