И не успел Давид сдвинуться с места, как тяжелые руки ребе упали на него и потащили к плетке.
— Мерзавец! — ревел ребе, — ты забрался, чтобы стащить мои указки!
— Нет! Я их не трогал!
— Это ты крал их и раньше! — заглушил его ребе. — Хитрец! Я думал, что ты не такой! Сейчас ты получишь! — он протянул руку за плеткой.
— Нет! Я пришел за книгой! Синей книгой, в которой уголь! Человек и уголь!
Не ослабляя своей железной хватки, ребе опустил плетку.
— "Человек"! Уголь"! — Ты хочешь одурачить меня? — но неуверенность уже закралась в его голос. — Перестань орать!
И таща за собой Давида, он выдернул ящик стола, в котором хранились указки. Одного взгляда было достаточно. Он задвинул ящик обратно.
— Какой человек? Какой уголь?
— Здесь в книге! Человек, к которому притронулся ангел. Мендель читал. Исайя! — Имя неожиданно вернулось к нему: "Исайя!"
Ребе посмотрел на книгу, словно хотел испепелить ее взглядом, потом его глаза медленно поднялись к лицу Давида. В тишине его затрудненное, астматическое дыхание было громким, как храп.
— Скажи мне, ты забрался сюда только затем, чтобы читать книгу? — его пальцы на плече Давида ослабли.
— Да! Про Исайю.
— Но что ты от нее хочешь? — Он развернул ладони, как бы подчеркивая весомость вопроса, — ты можешь понять хоть слово хумаша?
— Нет, но я помнил, и я... я хотел прочесть.
— Зачем? — Из-под его котелка, сдвинутого на затылок непроизвольным жестом, показался черный краешек ермолки. — Ты что, спятил? Не мог подождать, пока я приду? Я бы сам заставил тебя начитаться вдоволь.
— Я не знал, когда вы придете.
— Но почему ты хотел прочесть? И почему такая спешка?
— Потому что я видел уголь, как у Исайи.
— Какой уголь? Где?
— Там, где вагонетки. На Десятой улице.
— Вагонетки? Ты видел уголь? — Ребе закрыл глаза, совершенно сбитый с толку.
— Да. Там сильный свет внутри, за дверцами!
— Что! За дверцами? Ты видел свет за дверцами? Чтоб постиг тебя черный год!
Вдруг он остановился. Его лоб потемнел. Его борода задралась вслед за откинутой назад головой.
— Ха! Ха! Ха! Ха! — Трескучие залпы смеха вдруг вырвались из пещеры рта под усами.
— Ха! Ха! Ха! Ой! Ха! Ха! Ха! Надо же такое сказать! — Быстрым взмахом руки он надвинул на голову соскальзывающий котелок. — Он видел свет! Ой! Ха! Ха! В топке! Ой! Ха! Ха! Я лопну, как селедка! Вчера он слышал кровать в громе! Сегодня ему является видение в мусорной топке! Ой! Ха! Ха! Ха!
Прошло много времени прежде, чем ребе угомонился.
— Дурак! — выдохнул он, наконец, — иди и бейся головой об стену! Божественный свет не горит там, где сжигают мусор...